Рисунокъ изображаетъ копію съ греческой вазы — найдена при раскопкахъ прошлаго и, надо дѣйствитель
но удивляться проникновенности тѣхъ художниковъ, которые за много
столѣтій уже предвидѣли: ботфорты, знаки отличія, шпоры, крахмальные воротнички и другія великія изображенія цивилизація. Сначала на ри
сункѣ изображены сапоги, звѣзды и только; по всѣмъ вѣроятіямъ время стерло въ этомъ мѣстѣ всякое подобіе человѣческое; далѣе изображена голова какого-то нахала, пока
зывающаго кому-то носъ, по всѣмъ
вѣроятіямъ — себѣ; ниже бубновый тузъ, обшитый кружевами; затѣмъ дерево познанія добра и зла я вмѣсто
фрукта на немъ, какъ чудо природы, зрѣетъ барашковая шапка, ниже два кулака и русскія сапоги — символъ власти и твердой поступи. Еще далѣе туловище безъ головы, но въ
высокомъ крахмальномъ воротничкѣ, надо думать, что голова отпилена,
но сердце не перестаетъ дѣйствовать, что и видно изъ многозначительно

Душеспасительная картинка.

От. I. Кронштадтскій забылъ въ городѣ, объятомъ пламенемъ, ми
тру, вышитую ему К. П. Побѣдоносцевымъ. (Изъ газетъ). Ночь. Лампады теплятся... Миръ и тишина...
Тихимъ — благолѣпіемъ Горница полна...
У окна за пяльцами — Оберъ — прокуроръ,
Впавшій во младенчество Уже съ давнихъ поръ.
Отъ трудовъ правительства Тихо онъ почилъ:
Не жалѣлъ измѣнниковъ, Сожигалъ, душилъ.
Нынѣ рыцарь святости Душу сталъ спасать:
Бисеромъ по бархату Митры вышивать...
Шьетъ до поздней ноченьки И мольбу творитъ.
О — бокъ съ нимъ монашенка Въ клобукѣ сидитъ...
Старецъ государственный Мастеритъ иглой...
Экій мытарь праведникъ, Съ ангельской душой...
Ночь. Темно. Зѣвается. Отъ лампадокъ гарь...
Шьетъ его святѣйшество — Оберъ — пономарь...
Три сокола.