с н ы

I.
ДРОВА.
Мы пировали. Насъ было много. Намъ было весело. Солнце свѣтало въ окна, цвѣты на столѣ благоухали, испаряя послѣднюю свою душу для нашей услады, вина были тонки, сладки и аро
матны. Наши подруги были молоды и смѣялись, какъ дѣти.
Когда кончился пиръ, кому-то изъ насъ пришла въ голову мысль пойти посмотрѣть, гдѣ и какъ было изготовлено все великолѣпіе явствъ, усладившихъ нашъ избалованный вкусъ.
— Покажи намъ свою кухню, — смѣясь, говорили мы хозяину. — Мы хотимъ сказать спасибо твоему повару.
Хозяинъ смутился. Онъ пробормоталъ что-то невнятное. Лицо его поблѣднѣло. Но мы, смѣясь, повлекли его. Тогда онъ усмѣхнулся странною улыбкою и сказалъ:

— Если вы хотите... Но тамъ очень жарко. И мы пришли въ кухню. Громадная печь воз

вышалась посреди громадной кухни. И печь еще
топилась. Пламя было веселое и яркое, и передъ печкою свалена была на полъ громадная груда огромныхъ полѣньевъ, для чего-то завернутыхъ въ полотняныя покрывала.
И когда мы спросили у повара, для чего эта печь продолжаетъ топиться, когда мы уже отобѣдали, онъ сказалъ намъ:
— Эту печь нельзя погасить ни на одну минуту.
И лицо его, озаренное краснымъ отблескомъ печного пламени, было угрюмо. И мы наклонились къ дровамъ, потому что отъ нихъ исхо
дилъ поразившій и испугавшій насъ смрадъ. Тогда помощники повара взяли одно изъ полѣнъ и бросили его въ печь. И мы увидѣли, что это былъ трупъ человѣка, завернутая въ саванъ. И взяли его за голову и за ноги, раскачали и бросили въ яркое пламя.
Мы смутились. Мы долго стояли молча и смотрѣли, какъ печь пожирала трупы одинъ за другимъ. И когда принесли новое беремя дровъ,
страшную вязанку, захваченную веревкой на спинѣ дюжаго дворника, одинъ изъ насъ робко спросилъ повара:

— Гдѣ же вы берете эти дрова?

И улыбаясь отвѣтилъ намъ поваръ:

- Ихъ много. Больше, чѣмъ намъ надо. Ходятъ мимо. Наши дворники ихъ рубятъ.
ѲЕДОРЪ СОЛОГУБЪ.
Гинц Г.Е.