Мудрецу.

Воѣ жить должны — ты такъ сказалъ мудрецъ, Увѣнчанный, какъ снѣгомъ, сѣдинами— Пастухъ и воинъ; пахарь и купецъ; И рабъ и повелитель надъ рабами.
Но духъ въ рабѣ не можетъ не расти,
А господинъ за власть держаться будетъ Кого изъ нихъ твой строгій умъ осудитъ Когда судьба столкнетъ ихъ на пути?
Рабъ ненавидитъ всей душою гнетъ,
Онъ жизнь свою, а не чужую хочетъ...
И, если темной ночью ножъ онъ точитъ,
Онъ больше правъ, чѣмъ тогъ, кто цѣпь куетъ..
Въ твоей странѣ — одни рабы, мудрецъ... И твой законъ мы измѣняемъ сами.
Всѣ могутъ жить: и воинъ, и купецъ, Во не тиранъ, владѣющій рабами,
В. БАШКИНЪ.
Рабы.
Посв. М. Г.
Долго носили они на своихъ костлявыхъ спинахъ эти безумныя тяжести. Безъ ропота склонялись подъ мѣшками, съ гнилымъ, зловоннымъ пескомъ.
Молча, подъ ударами бичей, шли въ подземелья
за желѣзомъ, чтобы изъ него самимъ себѣ сковать тяжелыя цѣпи...
Это былъ страшный заколдованный кругъ, но они молчали.
И вдругъ почувствовали они, что ноши ихъ пустили когти... цѣпкіе когти. Они впивались въ нихъ, врастали все глубже и глубже, питаясь кровью, уничтожая все...
И тогда широкой волной разлился глухой гулъ негодованія...
Они заговорили.
Сначала слабый, голосъ ихъ становился все полнозвучнѣй и сильнѣй.
И отдѣльные, смѣлые пѣли:
«Братья, впередъ! Сбросьте позорную трусость вмѣстѣ съ дырявымъ мѣшкомъ пошлыхъ, гнилыхъ предразсудковъ. Выпрямьте гордыя спины, головы
вверхъ подымите, будьте могучи, свободны!...Сѣрыя скалы разрушенной власти васъ не сумѣютъ
поглядѣла довольно тупо, и промолвила ему такое коровье тихое слово:
— Дай Богъ нашему теляти волка поймати. А только я такь понимаю, что изъ этого ничего путнаго не вый
детъ. Сами вы лѣзете господину волку въ лапы, всѣхъ васъ господинъ волкъ перерѣжетъ за милую душу. Вспомнить бы вамъ старую прибаутку: «Ерема, Ерема, сидѣлъ бы ты дома, точилъ бы своя веретена».
Но не послушался се коровій сынъ, молодой удалой теленокъ, да и хорошо сдѣлалъ. Собрались изъ того стада всѣ
телята и всѣ козлята, пошли они въ лѣсъ къ сѣрому волку, окружили его нечистое логовище, забили копытами все волчье семейство.
А потомъ и собакъ прогнали, чтобъ они по ночамъ не лаяли, сосунковъ бы не пугали.
Ѳ. СОЛОГУБЪ.

Послѣ битвы.

Товарищъ, товарищъ! Ты спишь, Окно твое заперто прочно... Тревогу измѣны полночной Таитъ лицемѣрная тишь.
Печальную повѣсть мою
Несу, напоенную кровью; Они побѣдили любовью,
Но сами погибли въ бою...
Товарищъ, товарищъ! Я тутъ... Опомнись! Враги недалеко, Враги затаенно ползутъ,
Какъ черныя волны потока!
Я бросилъ разрушенный станъ, Чтобъ крикнуть родимому краю: Проснись! За тебя умираю Отъ скорби и ранъ!
ДМИТРІЙ ЦЕНЗОРЪ.
***
Во глубинѣ Pocсiи.