зpитель

Офицеръ какъ будто бы... Сыщикъ, братъ, и ты...
Словомъ, Мойка бѣдная Сыщиковъ полна,
Оттого-то грязная У нея волна...
Оттого-то хочется
Безъ конца кричать: — Прочь! Довольно сыщиковъ! Сыщиковъ убрать!
Тсс... О, муза милая, Послѣ попоемъ...
Сыщики слоняются, Сыщики кругомъ.
СИЛА ДВОРЯНИНОВИЧЪ.
Дурново — это нарицательное имя всѣхъ бездарныхъ правителей, не уважающихъ общество.
Долой этихъ субъектовъ, этихъ филиновъ, питающихся на счетъ буржуазныхъ мокрицъ...
Намъ не нужны бюрократическіе опекатели и начальники...
Долой псарей!..
И если даже теперь либеральныя мокрицы готовы цѣловать руку у начальства, — теперь, когда наступилъ новый актъ революціонной борьбы, когда обманная политика рѣжетъ глаза, когда замираетъ жизнь и надвигаются страшные кошмары насилія, — тогда мы должны исключить буржуазное общество изъ списковъ индифферентныхъ болячекъ и считать ихъ своими врагами...
Пусть г. Дурново беретъ съ собой и буржуазію!
Вамъ найдется мѣсто...

Не въ пріемные часы.

Ночью къ нему пришла совѣсть. И онъ не узналъ ее. Онъ хотѣлъ позвать человѣка, чтобы убрать ее. Но электричество забастовало, и звонокъ не звонилъ.
— Что тебѣ надо? — спросилъ онъ.
— Ты былъ директоромъ департамента полиціи!
— Ну, и что же? Мало ли сенаторовъ, которые попали въ сенатъ прямо изъ департамента полиціи?
— Ты вызвалъ почтово-телеграфную забастовку!
— Ну, и что же? Я прекращу эту забастовку! Все наше правительство только и занимается тѣмъ, что содѣйствуетъ забастовкамъ...
— Ты допустилъ, чтобы послѣ амнистіи судили людей, которые такъ много сдѣлали для освободительнаго движенія...
— Они — не люди, а преступники...
— Ты продолжаешь политику Трепова!
— Я всегда слѣдую хорошимъ образцамъ... Словомъ, что тебѣ отъ меня нужно? Ты знаешь мои пріемные часы? Ну, и приходи, когда бы
ваетъ пріемъ! Тогда, по крайней мѣрѣ, я могу съ тобою справиться!.. Уходи! Мнѣ надо обдумать новыя мѣры...
— Я знаю, ты опять задумалъ какую-нибудь гадость...
— Вовсе не гадость! Я хочу устроить новую забастовку...
— Опомнись...
— Хочу и хочу!
— Но, вѣдь теперь забастовка повлечетъ...
— Пошла вонъ! Въ пріемные часы приходи... Отъ 10 до 12 утра... Человѣкъ! Явился слуга.
Совѣсть скрылась, и она больше къ нему не вернется. Ибо она знаетъ, что значитъ придти къ Дурново въ пріемные часы...
X. X. X.

П. Н. Дурново.

Придворный ставленникъ минуты, Уйди-ка лучше по-добру
Да по-здорову ко двору,—
А намъ совсѣмъ не ко двору ты.
Перейдемъ насупротивъ... Сыщики и тутъ:
Гордо подымается
Здѣсь военный судъ. Сыщики и сыщики...
Кину-ль вправо взоръ: Вонъ — нарядъ гороховый; Вонъ — стоитъ дозоръ....
Влѣво — Боже праведный! — Сыщики кругомъ:
Въ фонаряхъ, за окнами, Въ домѣ, за угломъ.
Въ судъ вхожу-ль съ опаскою: Вижу — судьи врядъ...
Нѣтъ, ужъ не обманете: Сышики сидятъ.
Прокуроръ старается... Ордена, кресты,

По Мойкѣ.

Тамъ, гдѣ Мойка катится, Межъ гранитныхъ плитъ,— Тамъ стоятъ два зданія... Безобразный видъ...
Зданье двухэтажное. Близъ — городовой,
Съ виду — умилительный Съ черной бородой. Далѣе вдоль улицы
Скверные съ лица—
Сыщики и сыщики Видны безъ конца.
Тамъ, гдѣ Мойка катится, Межъ гранитныхъ плитъ, -
Въ зданьи желтокаменномъ Дурново сидитъ.
На подъѣздѣ — сыщики, Въ залѣ, за столомъ,
Подъ постелью, вѣшалкой.— Словомъ полонъ домъ. Сыщики ретивые,
Въ синихъ всѣ очкахъ, Выражаютъ преданность, Выражаютъ страхъ. Дѣти революціи, Тронутъ-ли его,
Генерала - сыщика — Пьера Дурново?
**
*