рить объ утилитарномъ значеніи отдѣльныхъ частей храма, напр. его портика. Греческій храмъ — это праздникъ формъ, скорѣе символизирующихъ идею строительства, чѣмъ его воплощающихъ. Развѣ въ колоннѣ искали цѣлесообразную форму нагру
женной стойки? Въ ней найденъ только символъ напряженности матеріала подъ грузомъ антаблемана. Должно быть древнему греку былъ знакомъ и сводъ;
но хитрость самой выдумки, дающей предательскій распоръ и заставляющей, чтобы оставаться «чест
нымъ», отказаться отъ благородной отвѣсной линіи,—
ему претила. Къ тому же потребности въ большихъ перекрытіяхъ не было и незачѣмъ было прибѣгать въ эквилибристикѣ свода, когда можно было обойтись просто и ясно архитравомъ. Не желая зада
ваться сложными строительными задачами, древніе, однако, настолько стремились къ чистой формѣ, что съ изумительной виртоузностью справлялись съ тех
ническими трудностями для достиженія кажущейся простоты. Не во имя ли простоты они не примѣняли въ дорическомъ ордерѣ базъ, облегчающихъ уста
новку колонны, а ставили колонну съ готовыми кан
нелюрами прямо на гладкое мѣсто, а иногда даже, какъ въ аѳинскихъ Пропилеяхъ, въ слегка углу
бленный квадратъ? При малѣйшей неточности въ работѣ кромки должны были бы отколоться; спа
сительный же подрѣзъ, какъ подъ капителями, здѣсь не допускался.
Такой простой и одновременно виртоузной была ихъ техника, безъ желанія поразить и почти чуждая какимъ либо утилитарнымъ задачамъ зодчества: кра
сота, отвлеченная выразительность формъ и больше ничего. А такъ какъ, повторяемъ, задача образованія формы ради ея самой никогда и нигдѣ въ дру
гомъ мѣстѣ архитектурѣ не ставилась, то мудреноли, что подъ небомъ Греціи эта форма достигла не
превзойденнаго совершенства, и классическій «ладъсъ высоты аѳинскаго Акрополя, видоизмѣняясь, но оставаясь нетронутымъ въ своей сущности, распространился, какъ нѣкое откровеніе, по всему зем
ному шару, плѣняя на протяженіи тысячелѣтій творческій духъ человѣчества?..
А между тѣмъ, почти въ той же странѣ или въ близкомъ сосѣдствѣ, почти тѣмъ же народомъ спустя тысячелѣтіе послѣ Парѳенона и немногія сотни лѣтъ послѣ его послѣднихъ отзвуковъ создается другой дивный памятникъ — св. Софія — великій обра
зецъ діаметрально противоположнаго взгляда на задачи архитектуры [1)]. Здѣсь дѣло было не въ формѣ,
[1)] Преемственность храма св. Софіи отъ классики, допускаемая Алекс. Бенуа, намъ кажется по своей парадоксальности простой обмолвкой.
[1)] Считаемъ необходимымъ напомнить, что многіе тяги, карнизы и пр. внутри храма св. Софіи исполнены весьма грубо. Греческая чистота линій совершенно отпала.
[2)] Подражаніе грубымъ формамъ скульптуры и живописи во имя стилизаціи есть одинъ изъ тяжкихъ, хотя и невольныхъ грѣховъ передъ искусствомъ.
здѣсь нужно было создать «домъ», хотя и «Божій», т. е. разрѣшить задачу прежде всего утилитарную. Нужно было создать помѣщеніе, обнять лучшимъ изъ извѣстныхъ способовъ часть пространства и найти гармонію скорѣе въ формахъ объема, чѣмъ въ формахъ охватывающаго его матеріала. Умъ и изобрѣтательность зодчаго были направлены въ дру
гую сторону, въ сторону конструктивныхъ задачъ, въ сторону приданія отдѣльнымъ частямъ зданія формъ раціональныхъ для даннаго матеріала въ дан
номъ примѣненіи. И эти формы были найдены, гру
быя въ деталяхъ [1)], но цѣлесообразныя въ своемъ общемъ. Отнынѣ орнаменты лишь робко вплетаются въ грандіозную строительную идею, играютъ под
чиненную роль и тоже, пожалуй, утилитарную,
такъ какъ скорѣе должны говорить о богатствѣ райскомъ, чѣмъ быть сами по себѣ прекрасными. Отсюда естественное огрубѣніе ихъ формъ, какъ и формъ скульптуры и живописи...
Мысль можетъ инымъ показаться дерзновенной, но ни въ скульптурѣ, ни въ живописи Византіи нѣтъ того, что можетъ быть названо настоящимъ искусствомъ; это — святое ремесло. Сюжетъ стоитъ теперь на первомъ мѣстѣ, трактуется по опредѣлен
нымъ канонамъ, чуждымъ вопросамъ красоты. Но, повторяемый сотни разъ, іероглифически, съ одними
и тѣми же искаженіями формы, онъ все же получаетъ характерное выраженіе: совершенно помимо воли мастеровъ суммируются духовныя свойства множества объединенныхъ общностью крови людей. Въ жи
вописи и мозаикѣ творчество переносится главнымъ
образомъ на тона, какъ не поддающіеся канону (а потому они и достигаютъ высокой гармоніи); въ скульптурѣ умѣлое ремесло даетъ столь прельщающее насъ соотвѣтствіе формы матеріалу [2)].
Св. Софія — не вѣчна. Съ развитіемъ техники, различной въ разныхъ странахъ, съ новыми требо
ваніями жизни видоизмѣняется зодчество. Св. Софія не вѣчна, но вѣченъ въ ней впервые выраженный съ такой ясностью принципъ цѣлесообразности, прин
ципъ архитектуры, какъ строительства. Этотъ же принципъ далъ намъ романскую архитектуру всѣхъ оттѣнковъ и готику и лучшее въ архитектурѣ допетровской Руси.
До средневѣковья древній Римъ въ своемъ грандіозномъ строительствѣ не сумѣлъ примирить двухъ
женной стойки? Въ ней найденъ только символъ напряженности матеріала подъ грузомъ антаблемана. Должно быть древнему греку былъ знакомъ и сводъ;
но хитрость самой выдумки, дающей предательскій распоръ и заставляющей, чтобы оставаться «чест
нымъ», отказаться отъ благородной отвѣсной линіи,—
ему претила. Къ тому же потребности въ большихъ перекрытіяхъ не было и незачѣмъ было прибѣгать въ эквилибристикѣ свода, когда можно было обойтись просто и ясно архитравомъ. Не желая зада
ваться сложными строительными задачами, древніе, однако, настолько стремились къ чистой формѣ, что съ изумительной виртоузностью справлялись съ тех
ническими трудностями для достиженія кажущейся простоты. Не во имя ли простоты они не примѣняли въ дорическомъ ордерѣ базъ, облегчающихъ уста
новку колонны, а ставили колонну съ готовыми кан
нелюрами прямо на гладкое мѣсто, а иногда даже, какъ въ аѳинскихъ Пропилеяхъ, въ слегка углу
бленный квадратъ? При малѣйшей неточности въ работѣ кромки должны были бы отколоться; спа
сительный же подрѣзъ, какъ подъ капителями, здѣсь не допускался.
Такой простой и одновременно виртоузной была ихъ техника, безъ желанія поразить и почти чуждая какимъ либо утилитарнымъ задачамъ зодчества: кра
сота, отвлеченная выразительность формъ и больше ничего. А такъ какъ, повторяемъ, задача образованія формы ради ея самой никогда и нигдѣ въ дру
гомъ мѣстѣ архитектурѣ не ставилась, то мудреноли, что подъ небомъ Греціи эта форма достигла не
превзойденнаго совершенства, и классическій «ладъсъ высоты аѳинскаго Акрополя, видоизмѣняясь, но оставаясь нетронутымъ въ своей сущности, распространился, какъ нѣкое откровеніе, по всему зем
ному шару, плѣняя на протяженіи тысячелѣтій творческій духъ человѣчества?..
А между тѣмъ, почти въ той же странѣ или въ близкомъ сосѣдствѣ, почти тѣмъ же народомъ спустя тысячелѣтіе послѣ Парѳенона и немногія сотни лѣтъ послѣ его послѣднихъ отзвуковъ создается другой дивный памятникъ — св. Софія — великій обра
зецъ діаметрально противоположнаго взгляда на задачи архитектуры [1)]. Здѣсь дѣло было не въ формѣ,
[1)] Преемственность храма св. Софіи отъ классики, допускаемая Алекс. Бенуа, намъ кажется по своей парадоксальности простой обмолвкой.
[1)] Считаемъ необходимымъ напомнить, что многіе тяги, карнизы и пр. внутри храма св. Софіи исполнены весьма грубо. Греческая чистота линій совершенно отпала.
[2)] Подражаніе грубымъ формамъ скульптуры и живописи во имя стилизаціи есть одинъ изъ тяжкихъ, хотя и невольныхъ грѣховъ передъ искусствомъ.
здѣсь нужно было создать «домъ», хотя и «Божій», т. е. разрѣшить задачу прежде всего утилитарную. Нужно было создать помѣщеніе, обнять лучшимъ изъ извѣстныхъ способовъ часть пространства и найти гармонію скорѣе въ формахъ объема, чѣмъ въ формахъ охватывающаго его матеріала. Умъ и изобрѣтательность зодчаго были направлены въ дру
гую сторону, въ сторону конструктивныхъ задачъ, въ сторону приданія отдѣльнымъ частямъ зданія формъ раціональныхъ для даннаго матеріала въ дан
номъ примѣненіи. И эти формы были найдены, гру
быя въ деталяхъ [1)], но цѣлесообразныя въ своемъ общемъ. Отнынѣ орнаменты лишь робко вплетаются въ грандіозную строительную идею, играютъ под
чиненную роль и тоже, пожалуй, утилитарную,
такъ какъ скорѣе должны говорить о богатствѣ райскомъ, чѣмъ быть сами по себѣ прекрасными. Отсюда естественное огрубѣніе ихъ формъ, какъ и формъ скульптуры и живописи...
Мысль можетъ инымъ показаться дерзновенной, но ни въ скульптурѣ, ни въ живописи Византіи нѣтъ того, что можетъ быть названо настоящимъ искусствомъ; это — святое ремесло. Сюжетъ стоитъ теперь на первомъ мѣстѣ, трактуется по опредѣлен
нымъ канонамъ, чуждымъ вопросамъ красоты. Но, повторяемый сотни разъ, іероглифически, съ одними
и тѣми же искаженіями формы, онъ все же получаетъ характерное выраженіе: совершенно помимо воли мастеровъ суммируются духовныя свойства множества объединенныхъ общностью крови людей. Въ жи
вописи и мозаикѣ творчество переносится главнымъ
образомъ на тона, какъ не поддающіеся канону (а потому они и достигаютъ высокой гармоніи); въ скульптурѣ умѣлое ремесло даетъ столь прельщающее насъ соотвѣтствіе формы матеріалу [2)].
Св. Софія — не вѣчна. Съ развитіемъ техники, различной въ разныхъ странахъ, съ новыми требо
ваніями жизни видоизмѣняется зодчество. Св. Софія не вѣчна, но вѣченъ въ ней впервые выраженный съ такой ясностью принципъ цѣлесообразности, прин
ципъ архитектуры, какъ строительства. Этотъ же принципъ далъ намъ романскую архитектуру всѣхъ оттѣнковъ и готику и лучшее въ архитектурѣ допетровской Руси.
До средневѣковья древній Римъ въ своемъ грандіозномъ строительствѣ не сумѣлъ примирить двухъ