ниманіи архитектуры и ея значенія въ связи со всей духовной и матеріальной культурой народовъ, съ ихъ бытомъ, духомъ эпохи, вѣрованіями, культомъ, общими міровоззрѣніями и пр.
Развивая далѣе эти два положенія, легко убѣдиться, что остальные выпады «Отвѣта» г. Мунца въ сторону классическихъ формъ не только отпадаютъ, но говорятъ въ пользу нашихъ же положеній, коль скоро встать на болѣе широкую точку зрѣнія.
Такъ, если все же автору и очевидно, что
«утилитарная гражданская архитектура (Греціи) въ отношеніи монументальности и, главное, опредѣ
ленія архитектурныхъ идеаловъ очень незначительна сравнительно съ памятниками религіознаго культа», то, съ другой стороны, не менѣе очевидно, что то же самое, если не больше, можно сказать объ архитектурѣ средневѣковья, которую онъ противопоставляетъ архитектурѣ Греціи. Вотъ, что говоритъ К. Верманъ въ своемъ трудѣ[1)]: «Хотя, соотвѣтственно развитію городской жизни, на ряду съ княжескими зам
ками, монастырями и церквами, сооружались все болѣе и болѣе роскошныя ратуши, судебныя зданія и жилыя дома, однако руководящая роль въ выра
боткѣ стиля и въ изобрѣтеніи новыхъ формъ еще въ большей мѣрѣ, чѣмъ прежде, принадлежала церковному зодчеству.» И эта главенствующая роль цер
ковнаго зодчества въ архитектурѣ средневѣковья была вполнѣ естественна при той придавленности и слабомъ развитіи, въ ка
комъ находилась общественная жизнь той эпохи по сравненію съ пышнымъ расцвѣтомъ гражданственности древней Греціи или Римской республики и Императорскаго Рима съ его высоко-развитымъ духомъ государственности.
[1)] T. II, КН. III.
Что же касается утвержденій, будто триглифъ не «конструктивно-необходимъ», нелогичны «оболь
стительная» іоническая капитель, профиля Римскаго
архивольта и пр., то тоже самое можно сказать и о многихъ готическихъ формахъ, хотя бы о крутыхъ фронтонахъ (т. наз. «вимпергахъ»), увѣнчивающихъ окна и порталы готическихъ храмовъ. Вѣдь, претво
рись изъ необходимаго утилитарно-конструктивнаго щипца въ самодовлѣющую форму, не имѣя защит
наго значенія фронтона, не связанные со стѣнами и ея тягами, они надвигаются, какъ отдѣльно стоящая самостоятельная ажурная стѣнка, какъ разъ на окон
ный пролетъ и, такъ эффектно на немъ выдѣляясь своимъ силуэтомъ, такъ типично повторяются въ лучшихъ готическихъ образцахъ. (См. рис. 1,2, 3, 4).
И, если подходить столь поверхностно къ оцѣнкѣ архитектурныхъ формъ, то злополучный триглифъ не менѣе умѣстенъ и не такъ ужъ пресловутосимволиченъ...
Врядъ ли ссылка на такіе примѣры способна поколебать, какъ это полагаетъ г. Мунцъ, положеніе о законахъ тяготѣнія, какъ основныхъ идей классическихъ формъ, и даже въ качествѣ иллюстраціи при
мѣры эти лишены необходимой убѣдительности. Если авторъ, въ подтвержденіе своей столь автори
тетно высказанной мысли, все же опирается на подобные примѣры, то приведенные нами образцы
формъ готики, утратившихъ свое перво
начальное истинное значеніе, служатъ достаточнымъ противовѣсомъ, коль ско
ро весь вопросъ, по существу своему гораздо болѣе широкій, окажется, увы, перенесеннымъ въ сферу частностей.
Ясно, конечно, и то, что всѣ такія частности, подобныя приведеннымъ вы
ше, выхваченныя безъ связи съ общимъ, сами по себѣ бездоказательны и одно
Парижъ. Notre Darne. Potre Latérale (рис. 4).
Страсбургскій соборъ. Порталъ св.
Лаврентія (рис. 7).
Планы Кельнскаго собора и Термъ
Тита (рис. 5 и 6).
Развивая далѣе эти два положенія, легко убѣдиться, что остальные выпады «Отвѣта» г. Мунца въ сторону классическихъ формъ не только отпадаютъ, но говорятъ въ пользу нашихъ же положеній, коль скоро встать на болѣе широкую точку зрѣнія.
Такъ, если все же автору и очевидно, что
«утилитарная гражданская архитектура (Греціи) въ отношеніи монументальности и, главное, опредѣ
ленія архитектурныхъ идеаловъ очень незначительна сравнительно съ памятниками религіознаго культа», то, съ другой стороны, не менѣе очевидно, что то же самое, если не больше, можно сказать объ архитектурѣ средневѣковья, которую онъ противопоставляетъ архитектурѣ Греціи. Вотъ, что говоритъ К. Верманъ въ своемъ трудѣ[1)]: «Хотя, соотвѣтственно развитію городской жизни, на ряду съ княжескими зам
ками, монастырями и церквами, сооружались все болѣе и болѣе роскошныя ратуши, судебныя зданія и жилыя дома, однако руководящая роль въ выра
боткѣ стиля и въ изобрѣтеніи новыхъ формъ еще въ большей мѣрѣ, чѣмъ прежде, принадлежала церковному зодчеству.» И эта главенствующая роль цер
ковнаго зодчества въ архитектурѣ средневѣковья была вполнѣ естественна при той придавленности и слабомъ развитіи, въ ка
комъ находилась общественная жизнь той эпохи по сравненію съ пышнымъ расцвѣтомъ гражданственности древней Греціи или Римской республики и Императорскаго Рима съ его высоко-развитымъ духомъ государственности.
[1)] T. II, КН. III.
Что же касается утвержденій, будто триглифъ не «конструктивно-необходимъ», нелогичны «оболь
стительная» іоническая капитель, профиля Римскаго
архивольта и пр., то тоже самое можно сказать и о многихъ готическихъ формахъ, хотя бы о крутыхъ фронтонахъ (т. наз. «вимпергахъ»), увѣнчивающихъ окна и порталы готическихъ храмовъ. Вѣдь, претво
рись изъ необходимаго утилитарно-конструктивнаго щипца въ самодовлѣющую форму, не имѣя защит
наго значенія фронтона, не связанные со стѣнами и ея тягами, они надвигаются, какъ отдѣльно стоящая самостоятельная ажурная стѣнка, какъ разъ на окон
ный пролетъ и, такъ эффектно на немъ выдѣляясь своимъ силуэтомъ, такъ типично повторяются въ лучшихъ готическихъ образцахъ. (См. рис. 1,2, 3, 4).
И, если подходить столь поверхностно къ оцѣнкѣ архитектурныхъ формъ, то злополучный триглифъ не менѣе умѣстенъ и не такъ ужъ пресловутосимволиченъ...
Врядъ ли ссылка на такіе примѣры способна поколебать, какъ это полагаетъ г. Мунцъ, положеніе о законахъ тяготѣнія, какъ основныхъ идей классическихъ формъ, и даже въ качествѣ иллюстраціи при
мѣры эти лишены необходимой убѣдительности. Если авторъ, въ подтвержденіе своей столь автори
тетно высказанной мысли, все же опирается на подобные примѣры, то приведенные нами образцы
формъ готики, утратившихъ свое перво
начальное истинное значеніе, служатъ достаточнымъ противовѣсомъ, коль ско
ро весь вопросъ, по существу своему гораздо болѣе широкій, окажется, увы, перенесеннымъ въ сферу частностей.
Ясно, конечно, и то, что всѣ такія частности, подобныя приведеннымъ вы
ше, выхваченныя безъ связи съ общимъ, сами по себѣ бездоказательны и одно
Парижъ. Notre Darne. Potre Latérale (рис. 4).
Страсбургскій соборъ. Порталъ св.
Лаврентія (рис. 7).
Планы Кельнскаго собора и Термъ
Тита (рис. 5 и 6).