Ученый не можетъ сдѣлать вклада въ науку, если не изучитъ предварительно все сдѣланное до него его предшественниками по спеціальности... Все это нисколько не подрываетъ оригинальности произве
денія даже съ точки зрѣнія литературной критики. Юридическая точка зрѣнія въ этомъ отношеніи уже послѣдней, потому что она признаетъ оригинальность тамъ, гдѣ литературная критика ее отвергаетъ. Если литературная критика докажетъ, что извѣстное на
учное сочиненіе представляетъ собою переложеніе другого научнаго произведенія; если она докажетъ,
что извѣстная драма составляетъ заимствованіе изъ драмы другого писателя, то ея рѣшеніе нисколько не обязательно для юриста въ дѣлѣ признанія того или иного произведенія за объектъ авторскаго права». (Пр. Шершеневичъ. Авторское право).
Какъ только исчезаетъ характеръ незаконнаго, недобросовѣстнаго, замаскированнаго использованія чужого произведенія и начинается самостоятельное творчество, какъ бы ничтожно или безталанно оно ни было, является новое произведеніе съ правами на защиту. Въ отношеніи литературы это формулируется рѣшеніями Сената.
1) «Сочиненія или статьи, составленныя при пособіи общедоступныхъ матеріаловъ или свѣдѣній, должны считаться литературными произведеніями, дающими первому издателю право исключительной литературной собственности на эти сочиненія или статьи». (Рѣш. Угол. Касс. Д-та 1868 г. № 478).
2) «Въ цензурномъ Уставѣ не установлено, чтобы при рѣшеніи дѣлъ о контрафакціи слѣдовало обращать вниманіе на мѣру участія ума и фантазіи вла
дѣльца или автора въ напечатанной имъ книгѣ или статьѣ, подвергшихся самовольному изданію». (Рѣш. Гражд. Касс. Д-та 1871 г. № 1491.
3) «Законъ охраняетъ всякій умственный трудъ, употребленный на изложеніе какихъ бы то ни было мыслей или свѣдѣній въ извѣстной литературной формѣ, независимо отъ того, насколько изложенныя мысли или свѣдѣнія по содержанію своему, принадлежатъ автору или первому издателю. Для признанія за сочинителемъ, переводчикомъ, первомъ изда
телемъ или сочинителемъ книги права литературной собственности необходимо только, чтобы ихъ произведеніе не было простымъ воспроизведеніемъ чу
жого труда, чтобы лица сіи, если они воспользовалить чужими мыслями или собранными другими лицами свѣдѣніями, какъ матеріалами, дали имъ другую литературную форму, принимая это слово въ самомъ обширномъ его значеніи» (Рѣш. Угол. Касс. Д-та 1871 г. № 1491).
Нѣтъ основанія для непризнанія тѣхъ же соображеній для всякаго произведенія «умственнаго труда» въ томъ числѣ и архитектурнаго. Гдѣ плагіатъ въ архитектурѣ? Безусловный, тамъ, гдѣ воспроизведеніе безъ всякихъ измѣненій; дальше непре
рывный рядъ степеней отъ внесенія несущественныхъ измѣненій до частичнаго сходства или общности нѣкоторыхъ идей, и также экспертиза должна установить появленіе новаго произведенія (когда это оспаривается) съ новыми на него авторскими правами.
Въ чемъ объективно и внѣшне выражаются особенности, а вмѣстѣ съ ними и новизна архитектур
наго произведенія? Что, по преимуществу, во внѣшнемъ проявленіи идеи есть личное творчество автора;
что можетъ быть доступно фиксированію со стороны и быть предметомъ сличенія, сопоставленія съ произведеніями другихъ авторовъ. Что въ этомъ творчествѣ, какъ нѣкоторый матеріальный объектъ, можетъ служить мѣриломъ большей или меньшей не
зависимости этого произведенія отъ какого бы то ни было другого; въ чемъ можно найти реальное, положительное основаніе для утвержденія его ори
гинальности? Очевидно, это не воплощенныя въ произведеніи мысли и чувства, не настроенія, которыя оно можетъ или должно вызывать, не эстетическія эмоціи,—все это область слишкомъ субъективныхъ воспріятій. Этимъ могутъ быть только матеріальныя, вещественныя физическія стороны произведенія; то, что можетъ быть раздѣлено, сравнено и измѣрено. Это элементы архитектурныхъ формъ, это отдѣльныя, установившіяся, точно закристалли
зовавшіяся части ихъ; это устои и своды, колонны и балки, архитравы, карнизы, капители, стѣны, пролеты и крыши и многія другія, освященныя традиціей, исторіей, составляющія какъ бы языкъ архи
тектуры, большія и малыя дѣленія архитектурнаго цѣлаго. Это ихъ сочетанія, группировки, композиція; это мотивы, сюжеты, системы этихъ элементовъ, при всемъ ихъ разнообразіи и многочисленности, въ неменьшей, можетъ быть степени, освя
щенныя мыслью и выборомъ многихъ поколѣній; оправданныя ихъ знаніями, ихъ техникой, неизмѣнными законами механики. Это въ наибольшей сте
пени, главнымъ образомъ, въ первую очередь,—про
порціи, взаимныя отношенія величинъ всѣхъ этихъ большихъ и малыхъ элементовъ и ихъ сочетаній. Они въ наибольшей мѣрѣ произвольны въ творче
ствѣ автора, они лишь въ узкой сферѣ немногихъ элементовъ привычны или излюблены. Въ нихъ—его свободное исканіе идеи. Ихъ системы часто на
столько ему свойственны, настолько характеризуютъ его творчество, что какъ бы являются основной частью его художественной индивидуальности; они измѣняются съ ея измѣненіями; устанавливаютъ органическую связь ея съ его произведеніями; даютъ имъ тонъ переживаній автора; они являются един
ственнымъ средствомъ его заставлять формы и ихъ сочетанія служить его чувствамъ, настроеніямъ. Малѣйшее измѣненіе ихъ, нарушеніе ихъ системы измѣняетъ всю внутреннюю сущность произведенія; освобождаетъ его отъ первоначальной связи съ его авторомъ; отчуждаетъ его; можетъ быть опредѣляетъ ему новаго автора. И при всемъ исключительномъ, первенствующемъ значеніи ихъ, онѣ доступны самому точному опредѣленію, мѣрой и числомъ и сравненію въ неограниченныхъ предѣлахъ точности. Элементы архитектурныхъ формъ въ меньшей мѣрѣ область личнаго творчества. Они создаются медлен
ной, долгой эволюціей и накопляютъ ничтожныя,
незначительныя измѣненія въ связи съ медленно мѣняющейся техникой, свойствами матеріаловъ,
климата и пр., наконецъ, личными весьма мало вліяющими особенностями авторовъ. Даже системы формъ, пріемы композиціи принимаютъ часто видъ установленныхъ, регламентированныхъ. Совокуп
денія даже съ точки зрѣнія литературной критики. Юридическая точка зрѣнія въ этомъ отношеніи уже послѣдней, потому что она признаетъ оригинальность тамъ, гдѣ литературная критика ее отвергаетъ. Если литературная критика докажетъ, что извѣстное на
учное сочиненіе представляетъ собою переложеніе другого научнаго произведенія; если она докажетъ,
что извѣстная драма составляетъ заимствованіе изъ драмы другого писателя, то ея рѣшеніе нисколько не обязательно для юриста въ дѣлѣ признанія того или иного произведенія за объектъ авторскаго права». (Пр. Шершеневичъ. Авторское право).
Какъ только исчезаетъ характеръ незаконнаго, недобросовѣстнаго, замаскированнаго использованія чужого произведенія и начинается самостоятельное творчество, какъ бы ничтожно или безталанно оно ни было, является новое произведеніе съ правами на защиту. Въ отношеніи литературы это формулируется рѣшеніями Сената.
1) «Сочиненія или статьи, составленныя при пособіи общедоступныхъ матеріаловъ или свѣдѣній, должны считаться литературными произведеніями, дающими первому издателю право исключительной литературной собственности на эти сочиненія или статьи». (Рѣш. Угол. Касс. Д-та 1868 г. № 478).
2) «Въ цензурномъ Уставѣ не установлено, чтобы при рѣшеніи дѣлъ о контрафакціи слѣдовало обращать вниманіе на мѣру участія ума и фантазіи вла
дѣльца или автора въ напечатанной имъ книгѣ или статьѣ, подвергшихся самовольному изданію». (Рѣш. Гражд. Касс. Д-та 1871 г. № 1491.
3) «Законъ охраняетъ всякій умственный трудъ, употребленный на изложеніе какихъ бы то ни было мыслей или свѣдѣній въ извѣстной литературной формѣ, независимо отъ того, насколько изложенныя мысли или свѣдѣнія по содержанію своему, принадлежатъ автору или первому издателю. Для признанія за сочинителемъ, переводчикомъ, первомъ изда
телемъ или сочинителемъ книги права литературной собственности необходимо только, чтобы ихъ произведеніе не было простымъ воспроизведеніемъ чу
жого труда, чтобы лица сіи, если они воспользовалить чужими мыслями или собранными другими лицами свѣдѣніями, какъ матеріалами, дали имъ другую литературную форму, принимая это слово въ самомъ обширномъ его значеніи» (Рѣш. Угол. Касс. Д-та 1871 г. № 1491).
Нѣтъ основанія для непризнанія тѣхъ же соображеній для всякаго произведенія «умственнаго труда» въ томъ числѣ и архитектурнаго. Гдѣ плагіатъ въ архитектурѣ? Безусловный, тамъ, гдѣ воспроизведеніе безъ всякихъ измѣненій; дальше непре
рывный рядъ степеней отъ внесенія несущественныхъ измѣненій до частичнаго сходства или общности нѣкоторыхъ идей, и также экспертиза должна установить появленіе новаго произведенія (когда это оспаривается) съ новыми на него авторскими правами.
Въ чемъ объективно и внѣшне выражаются особенности, а вмѣстѣ съ ними и новизна архитектур
наго произведенія? Что, по преимуществу, во внѣшнемъ проявленіи идеи есть личное творчество автора;
что можетъ быть доступно фиксированію со стороны и быть предметомъ сличенія, сопоставленія съ произведеніями другихъ авторовъ. Что въ этомъ творчествѣ, какъ нѣкоторый матеріальный объектъ, можетъ служить мѣриломъ большей или меньшей не
зависимости этого произведенія отъ какого бы то ни было другого; въ чемъ можно найти реальное, положительное основаніе для утвержденія его ори
гинальности? Очевидно, это не воплощенныя въ произведеніи мысли и чувства, не настроенія, которыя оно можетъ или должно вызывать, не эстетическія эмоціи,—все это область слишкомъ субъективныхъ воспріятій. Этимъ могутъ быть только матеріальныя, вещественныя физическія стороны произведенія; то, что можетъ быть раздѣлено, сравнено и измѣрено. Это элементы архитектурныхъ формъ, это отдѣльныя, установившіяся, точно закристалли
зовавшіяся части ихъ; это устои и своды, колонны и балки, архитравы, карнизы, капители, стѣны, пролеты и крыши и многія другія, освященныя традиціей, исторіей, составляющія какъ бы языкъ архи
тектуры, большія и малыя дѣленія архитектурнаго цѣлаго. Это ихъ сочетанія, группировки, композиція; это мотивы, сюжеты, системы этихъ элементовъ, при всемъ ихъ разнообразіи и многочисленности, въ неменьшей, можетъ быть степени, освя
щенныя мыслью и выборомъ многихъ поколѣній; оправданныя ихъ знаніями, ихъ техникой, неизмѣнными законами механики. Это въ наибольшей сте
пени, главнымъ образомъ, въ первую очередь,—про
порціи, взаимныя отношенія величинъ всѣхъ этихъ большихъ и малыхъ элементовъ и ихъ сочетаній. Они въ наибольшей мѣрѣ произвольны въ творче
ствѣ автора, они лишь въ узкой сферѣ немногихъ элементовъ привычны или излюблены. Въ нихъ—его свободное исканіе идеи. Ихъ системы часто на
столько ему свойственны, настолько характеризуютъ его творчество, что какъ бы являются основной частью его художественной индивидуальности; они измѣняются съ ея измѣненіями; устанавливаютъ органическую связь ея съ его произведеніями; даютъ имъ тонъ переживаній автора; они являются един
ственнымъ средствомъ его заставлять формы и ихъ сочетанія служить его чувствамъ, настроеніямъ. Малѣйшее измѣненіе ихъ, нарушеніе ихъ системы измѣняетъ всю внутреннюю сущность произведенія; освобождаетъ его отъ первоначальной связи съ его авторомъ; отчуждаетъ его; можетъ быть опредѣляетъ ему новаго автора. И при всемъ исключительномъ, первенствующемъ значеніи ихъ, онѣ доступны самому точному опредѣленію, мѣрой и числомъ и сравненію въ неограниченныхъ предѣлахъ точности. Элементы архитектурныхъ формъ въ меньшей мѣрѣ область личнаго творчества. Они создаются медлен
ной, долгой эволюціей и накопляютъ ничтожныя,
незначительныя измѣненія въ связи съ медленно мѣняющейся техникой, свойствами матеріаловъ,
климата и пр., наконецъ, личными весьма мало вліяющими особенностями авторовъ. Даже системы формъ, пріемы композиціи принимаютъ часто видъ установленныхъ, регламентированныхъ. Совокуп