Накануне постановки „Снегурочки“

Биомеханич. лаборатория Ленингр. Физиотерапевтич. Ин-та
Световая запись движения(Выставка искусства движения)
В отношении Римского-Корсакова в данный момент ощущается слишком односторонняя традиция: преклонение пред его техническим совершенством, отождествляемым с его мастерством. Это преклонение у крайних представителей его школы переходит в благоговенье, не допускающее критического отношения и чуть ли не выдви
гающее догмат непогрешимости учителя. Это внушает ложное представление о его творчестве, как о чем-то застылом и неподвижном, что в корне неверно. Оно же соединяет в одно целое Римского-Корсакова педагога, вождя школы с ее исторически оправданными, но вовсе не универсальными лозунгами, и Римского-Корсакова композитора, всю жизнь эволюционировавшего. Педагог за
слонил борющуюся творческую личность. Это объясняется
тем, что со смертью Римского-Корсакова (1908 г.) размах его дела и объем наследия надолго убили самостоятельность воображенья в тех, кто вызвались хранить его уче
ние. Учение хранили и оберегали от злой современной музыки, которую измеряли и учили измерять лишь в плане соответствия или несоответствия заветам учителя (не композитора, а педагога). С этой точки зрения послуш
ные ученики контролировали всю музыку современности. Вот отчего теперь многим еще кажутся новыми композиторы большой давности. Если бы не некоторые дорево
люционные концертные организации (например, Зилоти), в которых, несмотря на ретроградные тенденции руково
дящей школы, всегда делались попытки ознакомленья русского общества с музыкальной современностью, то думается, что даже такое теченье, как французский импрессионизм, показалось бы сейчас новым.
Итак, ни в каком случае нельзя смешивать школу Римского-Корсакова с творчеством Римского-Корсакова.
Школа—явление местно-историческое. Творчество—явление универсального масштаба, в котором черты только исторически ценные и уже омертвевшие смешаны с живыми еще достижениями. Поэтому надо решительно от
межеваться от всякого фетишизма в отношении дела Римского-Корсакова и выдвинуть к памяти 20-летия со дня
его кончины определенный и четкий лозунг: исполнять все ценное из произведений великого композитора с целью критического пересмотра его дела, чтобы наконец отграничить традицию благоговейного ученичества (вроде байрейтской традиции в отношении Вагнера) от современной общественной критической оценки.
Я знаю, что проблема эта ставится в Ленинграде очень резко. Что критические воззрения на Римского-Корсакова считаются в лучшем случае чем-то вроде измены первой любви, а в худшем—злобно анафематствуются. Скажу больше. Я жду, что всякое очередное возобновление опер Римского-Корсакова станет поводом для любвеобильных де
монстраций сторонников неприкосновенности традиций. Пусть так. Тем лучше. Ученики остановились на той точке, на какой остановилось учение учителя. Но творчество последнего должно жить вовсе не силой традиций, а лишь живыми своими токами. Их и вскроет современность. Я но себе знаю, будучи „неверным“ с точки зрения правоверных последователей учеником Римского-Корсакова, как трудно проанализировать в себе и от
делить душевные симпатии, вызванные личным обаянием мастера, от критической оценки дела компози
тора. Но время не стоит: в музыке совершилось с 1908 г. столь колоссальная эволюция (это, если считать от корсаковского „Петушка , а не от ранних его произведений), что теперь пора уже отделять родительские привязанности от измерений более глубокого и крупного масштаба.
Вот почему, как голос из лагеря неверных (но ведь давно известно, что „враги человеку—домашние его“), я буду приветствовать всякое возобновление опер Рим
ского-Корсакова, когда это возобновление имеет целью не соблазнительное воскрешение традиций и исторический фетишизм, а обосновано единственно правильной мыслью: показать Римского-Корсакова в современном преломле
нии, в современной трактовке, с целью вскрыть в его творчестве живые плодотворные токи, выявить динамическую его сущность (буде это возможно), а не ради му
зейно-статического любованья и реставрации имеющих уже только историческое значение догматов музыкального былого.
Словом, постановки не должны быть новым изданием музыкального катехизиса и выставкой мастерства ради ма
стерства, потому что в плане общественного интереса нет абстрактного или нейтрального мастерства. Не должно быть реакционного историзма в нашей музыкальной жизни и не должно быть стремления к одностороннему истолкованию чьего бы то ни было творчества вне его социального значения.
Игорь ГЛЕБОВ
„Каучук“—Лида Голубева (из собр.В. Я. Андреева)
(Выставка искусства движения)