вича, роль, по характеру своему очень близкую к основной для Монахова народно-балаганной стихии. Играл Монахов превосходно. Последовала Желтая кофта , еще несколько постановок и конец. Свободный театр закрылся. Планы нового большого театра, затеваемого М. Ф. Андреевой, Горьким, Шаляпиным при ближайшем участии Монахова, не осуществились. Помешала война 14 года. Надежды на драму снова исчезли, и после нескольких месяцев колебания Монахов вернулся в оперетку.
Только помня о всей этой веренице обманутых надежд и неудачных попыток, и можно понять, что означала для Монахова организация Большого Драматиче
ского театра, театра, в который Монахов вошел и как основатель, и как ведущий актер, и как главный режиссер, и как управляющий, и как председатель художественного совета.
15 февраля премьера „Дон-Карлоса . Впечатления от спектакля были потрясающими. Никто не ждал такого внезапного роста. Монахов — Филипп был открытием. В русском театре стало больше первоклассным трагическим актером. Последовали быстро одна за другой роли Бенедикта в шекспировском „Много шума из ничего , романтическая роль „Тита Флавия в пьесе Иернефельда „Разрушитель Иерусалима и далее три сезона, целиком построенные на классической драматургии. В короткий срок трех сезонов Монахов играет десять ро
лей основного мирового репертуара, такие центральные трагические роли, как „Франц (Разбойники), „Яго (Отелло), „Шейлок (Венецианский купец), „Юлий Це
зарь . Такие фундаментальнейшие образы мировой ко
медии, как „Труффальдино (Слуга двух господ), „Мальволио (Двенадцатая ночь), „Маскариль (Смехотворные прелестницы), „Сганарель (Лекарь поневоле), „Мене
хем (Близнецы). К этому перечню нужно прибавить „Дон-Цезаря (Рюи Блаз) и „Царевича Алексея , сыгранных в этот же срок.
По разнообразию и силе сосредоточенных в нем контрастов репертуар этот совершенно исключителен. Он показал Монахова как актера чрезвычайной широты. Следует вторая существенная фаза в развитии Большого Драматического Театра, переход его к современной драматургии в сезоны 1923—24 г., 1924 — 25 г. и
нынешний. Переход этот позволил Монахову построить целую галлерею смешных и серьезных образов совре
менности, образов классовых, социальных. Подобных общественных задач не ставила перед ним ни опереточная, чисто формальная сцена, ни классика-театр чистых страстей и отвлеченного характера. Эти социаль
ные маски Монахова полнокровны и опять-таки очень разнообразны. Тут и мещанин-обыватель, заклейменный Монаховым в фигуре „Обывателя (Бунт Машин), тут и интеллигент-идеалист, маска „соглашателя , данная Монаховым в „Учителе Бубусе . Тут и мещанин после
военной Европы, торжествующий, надутый от чванства, внутренне опустошенный, изолгавшийся „Башле и две полярных, по своей противоположности, фигуры крестьян— хитрый мужик конокрад и шарлатан, разбросанный, развинченный Распутин и отточенный революцией, взну
зданный классовой стихией начальник красных партизан Рузаев. Каковы бы ни были драматургические качества всех этих ролей, Монахову удалось сделать из них обобщающие, обще-значимые образы. Образ Монахова — драма
тического актера — ярок, ясен, но настолько сложен, что трудно наметить хотя бы самое общее в этом исключительном мастерстве.
Первое, что бросается здесь в глаза, это отсутствие у Монахова определенного драматического амплуа, ши
рота, позволяющая ему играть одновременно и Филиппа и Труффальдино. Это потому, что Монахов — „актер , как таковой. Располагая богатейшим подбором средств, он строит каждую роль сообразно объективным заданиям, этой ролью даваемым. Он подходит к своему материалу извне, как архитектор, как скульптор. Но точно разработав роль, он уже всецело отдается радости от игры,
от спектакля, он играет напористо, празднично. В нем нет никогда ни тени будничности. И это, пожалуй, на
следие народного певца и опереточного артиста, и в этом отчасти объяснение исключительного обаяния его игры для демократической аудитории.
Монахов-драматический актер — остался верен духу музыки, ритму. Он кладет точный ритм в основу своего построения роли. Играя реалистически, он пронизывает точной мерой и отдельные куски и роль в целом. Он старается расчленить роль паузами, найти в ней тем
повые ускорения и замедления, так, все ускоряя, ведет он роль „Труффальдино , так в очень сложных кон
трастных ритмах строит он „Короля Филиппа . И далее он стремится создать внешне отчетливый, физически осязаемый пластический образ. Такой внешний образ— для него ключ к истолкованию роли. Вот „Филипп — сжатые губы, несгибающийся стан, нервное пощипывание бороды, и из этих физических черт вырастает дальше душевный образ монарха — сыноубийцы. Вот „Це
зарь — сухой металлический голос, мертвенная маска лица, почесывание темени указательным пальцем; учи
тель Бубус, нелепо размахивающий руками, бредущий
на нетвердых ногах, глотающий слова. Создав такую физически-отчетливую оболочку, Монахов оживляет ее внутренней психологической игрой. Монахов старается делать своих героев человечными, во всяком случае совершенно конкретными. Его герои — доступны. Они — не отвлеченные образы и не полубоги. Это — люди, разрыва
емые большими страстями, или люди очень смешные. Монахов любит слова. Среди нынешних актеров — он один из величайших мастеров слова. Он старается найти для каждой роли соответствующий регист и тембр голоса. Он охотно и часто пользуется иноземными акцентами и диалектами. Он один из немногих современ
ных актеров, сознательно и в художественных целях пользующийся импровизацией. Он импровизирует блестяще. И это в Монахове от народного, от демокра
тического искусства. И, наконец, последнее и, пожалуй, наиболее существенное. Монахова упрекают иногда в национальной ограниченности его ролей. Да, черты рус
ского актера всегда сквозят в его говоре, движениях, всем внешнем облике. Он — актер национальный. Но едва ли это может быть поставлено ему в осуждение. Наш театр знает ряд высококосмополитических актеров, ряд актеров тончайшего мастерства и культуры. Монахов
выделяется среди них, как актер народного театра, как актер большого рисунка, крупных мазков, это актер больших и демократических аудиторий.
Таким сделала его и его жизненная судьба и революция. Это революция развернула в Монахове траги
ческого и высококомедийного актера. Этот актер вырос в порожденном революцией Большом Драматическом Театре.
Этот новый Монахов еще очень молод. За ним всего семь лет работы. А перед ним — еще огромные возможности и ясные, широкие пути.
АДР. ПИОТРОВСКИЙ
Только помня о всей этой веренице обманутых надежд и неудачных попыток, и можно понять, что означала для Монахова организация Большого Драматиче
ского театра, театра, в который Монахов вошел и как основатель, и как ведущий актер, и как главный режиссер, и как управляющий, и как председатель художественного совета.
15 февраля премьера „Дон-Карлоса . Впечатления от спектакля были потрясающими. Никто не ждал такого внезапного роста. Монахов — Филипп был открытием. В русском театре стало больше первоклассным трагическим актером. Последовали быстро одна за другой роли Бенедикта в шекспировском „Много шума из ничего , романтическая роль „Тита Флавия в пьесе Иернефельда „Разрушитель Иерусалима и далее три сезона, целиком построенные на классической драматургии. В короткий срок трех сезонов Монахов играет десять ро
лей основного мирового репертуара, такие центральные трагические роли, как „Франц (Разбойники), „Яго (Отелло), „Шейлок (Венецианский купец), „Юлий Це
зарь . Такие фундаментальнейшие образы мировой ко
медии, как „Труффальдино (Слуга двух господ), „Мальволио (Двенадцатая ночь), „Маскариль (Смехотворные прелестницы), „Сганарель (Лекарь поневоле), „Мене
хем (Близнецы). К этому перечню нужно прибавить „Дон-Цезаря (Рюи Блаз) и „Царевича Алексея , сыгранных в этот же срок.
По разнообразию и силе сосредоточенных в нем контрастов репертуар этот совершенно исключителен. Он показал Монахова как актера чрезвычайной широты. Следует вторая существенная фаза в развитии Большого Драматического Театра, переход его к современной драматургии в сезоны 1923—24 г., 1924 — 25 г. и
нынешний. Переход этот позволил Монахову построить целую галлерею смешных и серьезных образов совре
менности, образов классовых, социальных. Подобных общественных задач не ставила перед ним ни опереточная, чисто формальная сцена, ни классика-театр чистых страстей и отвлеченного характера. Эти социаль
ные маски Монахова полнокровны и опять-таки очень разнообразны. Тут и мещанин-обыватель, заклейменный Монаховым в фигуре „Обывателя (Бунт Машин), тут и интеллигент-идеалист, маска „соглашателя , данная Монаховым в „Учителе Бубусе . Тут и мещанин после
военной Европы, торжествующий, надутый от чванства, внутренне опустошенный, изолгавшийся „Башле и две полярных, по своей противоположности, фигуры крестьян— хитрый мужик конокрад и шарлатан, разбросанный, развинченный Распутин и отточенный революцией, взну
зданный классовой стихией начальник красных партизан Рузаев. Каковы бы ни были драматургические качества всех этих ролей, Монахову удалось сделать из них обобщающие, обще-значимые образы. Образ Монахова — драма
тического актера — ярок, ясен, но настолько сложен, что трудно наметить хотя бы самое общее в этом исключительном мастерстве.
Первое, что бросается здесь в глаза, это отсутствие у Монахова определенного драматического амплуа, ши
рота, позволяющая ему играть одновременно и Филиппа и Труффальдино. Это потому, что Монахов — „актер , как таковой. Располагая богатейшим подбором средств, он строит каждую роль сообразно объективным заданиям, этой ролью даваемым. Он подходит к своему материалу извне, как архитектор, как скульптор. Но точно разработав роль, он уже всецело отдается радости от игры,
от спектакля, он играет напористо, празднично. В нем нет никогда ни тени будничности. И это, пожалуй, на
следие народного певца и опереточного артиста, и в этом отчасти объяснение исключительного обаяния его игры для демократической аудитории.
Монахов-драматический актер — остался верен духу музыки, ритму. Он кладет точный ритм в основу своего построения роли. Играя реалистически, он пронизывает точной мерой и отдельные куски и роль в целом. Он старается расчленить роль паузами, найти в ней тем
повые ускорения и замедления, так, все ускоряя, ведет он роль „Труффальдино , так в очень сложных кон
трастных ритмах строит он „Короля Филиппа . И далее он стремится создать внешне отчетливый, физически осязаемый пластический образ. Такой внешний образ— для него ключ к истолкованию роли. Вот „Филипп — сжатые губы, несгибающийся стан, нервное пощипывание бороды, и из этих физических черт вырастает дальше душевный образ монарха — сыноубийцы. Вот „Це
зарь — сухой металлический голос, мертвенная маска лица, почесывание темени указательным пальцем; учи
тель Бубус, нелепо размахивающий руками, бредущий
на нетвердых ногах, глотающий слова. Создав такую физически-отчетливую оболочку, Монахов оживляет ее внутренней психологической игрой. Монахов старается делать своих героев человечными, во всяком случае совершенно конкретными. Его герои — доступны. Они — не отвлеченные образы и не полубоги. Это — люди, разрыва
емые большими страстями, или люди очень смешные. Монахов любит слова. Среди нынешних актеров — он один из величайших мастеров слова. Он старается найти для каждой роли соответствующий регист и тембр голоса. Он охотно и часто пользуется иноземными акцентами и диалектами. Он один из немногих современ
ных актеров, сознательно и в художественных целях пользующийся импровизацией. Он импровизирует блестяще. И это в Монахове от народного, от демокра
тического искусства. И, наконец, последнее и, пожалуй, наиболее существенное. Монахова упрекают иногда в национальной ограниченности его ролей. Да, черты рус
ского актера всегда сквозят в его говоре, движениях, всем внешнем облике. Он — актер национальный. Но едва ли это может быть поставлено ему в осуждение. Наш театр знает ряд высококосмополитических актеров, ряд актеров тончайшего мастерства и культуры. Монахов
выделяется среди них, как актер народного театра, как актер большого рисунка, крупных мазков, это актер больших и демократических аудиторий.
Таким сделала его и его жизненная судьба и революция. Это революция развернула в Монахове траги
ческого и высококомедийного актера. Этот актер вырос в порожденном революцией Большом Драматическом Театре.
Этот новый Монахов еще очень молод. За ним всего семь лет работы. А перед ним — еще огромные возможности и ясные, широкие пути.
АДР. ПИОТРОВСКИЙ