ный. Кроме того коммерческий расчет издательств учитывает то обстоятельство, что за отечественную и мало
прибыльную литературу нужно платить авторам хотя и незавидный, но все же гонорар, а за иностранную— отвалил переводчику пятнадцать рублей с печатного листа и дуй двадцать тысяч экземпляров.
Теперь, когда „изничтожена необычайной журнально-газетной трескотней современная художественная литература, когда ретивыми критиками „доказано , что у нас нет талантливых писателей, издательства со спокойной совестью победителей могут продолжать и расширять свое колониальное дело.
Без малейшего угрызения совести могут ответствовать: „Ничего не поделаешь, и рады бы издавать своих, да где она? Нет у нас в настоящее время писателей... Почитайте современных критиков и вы сами убедитесь в безвыходности нашего положения и, конечно, вполне согласитесь, что волей-неволей мы должны пока что прибегать к помощи иностранцев, вынуждены печатать не только О. Генри, Пьера Ампа, но и „Атлантиду и „Тарзана — ничего не поделаешь ...
Что касается молодняка, то о нем в настоящее время и речи быть не может. Ему ли добраться до типографского станка, когда этот станок почти отказывается печатать писателей, имеющих известность!
Куда уж соваться начинающим, когда в опале корифеи!
Издательства победили. Так не на их ли мельницу лили критиканскую воду (как видно, и сами того не желая) разносители и хулители современной художественной литературы?
Издательства победили. Но неужели и в наше время остается незыблемым самодовольное правило, что победителей но судят?
IV.
„Говорят они съедают
Даже собственных богов .
(Г. Гейне).
Скушать богов, конечно, дело не легкое. Современные боги художественной литературы не особенно бес
покоятся за свое существование.. Они выдержали,— если не все, так большинство, — основательную закалку огнем величайшей в мире революции. Они обвеяны всеми ветрами упорнейшей гражданской войны. Их не так легко и развенчать. Ибо, как было когда-то сказано: у развенчанных, как прежде, горды вежды, и слагатель песен — был поэт и есть поэт..
Таким что! Таких можно облаять, но съесть — подавишься... А вот что касается безусых боженят, тех, надо созпаться, усердные критики принесли-таки в жертву издательствам.
Понятен и объясним принципиальный отпор издательств том псевдо-славянским богам современной лите
ратуры, которые заметеливают нашу революционную современность пугачовщиной и бессмысленным мужицким
бунтом, про которых ровно пятьдесят семь лет назад говорил (да кто говорил!) А. К. Толстой:
„Странное искание русской народности в сходстве с туранцами и русской оригинальности в клеймах татарского ига! Славянское племя принадлежит к семье индо-европейской. Татар
щина у нас есть элемент наносный, привившийся к нам насильственно. Нечего им гордиться и им щеголять! И нечего становиться спиной к Европе, как предлагают некоторые псевдо-руссы. Такая
позиция доказывала бы только необразованность, и отсутствие исторического смысла .
Таким псевдо-руссам издательский принциииальный отпор объясним. Но чем объяснить, кроме погони за
дешевкой, отпор писателям аппробированным современностью, а главным образом — порожденному революцией
молодняку? Неужели том, что их творчество имеет уклон в сторону новаторства, четкой идеологии, серьезности? Неужели ироническое предупреждение Генриха Гейне применимо и в наше время:
„Выпускать такие книги!
Милый друг, да ты погиб!
И неужели, наконец, писателям и в наш» время необходимо следовать совету того же Г. Гейне:
Хочешь почестей и денег —
Гнись пред всяким в перегиб!
Гнуться в перегиб перед всяким издательством, быть ласковым теляткой, — не означает ли отодвигание на
второй план и новаторства, и серьезности? Такое положение вещей едва ли разумно и целесообразно. Ибо надо сознаться, что участь наших молодых писателей сугубо не завидная.
Беру для примера некоторых наиболее талантливых и безусловно многообещающих поэтов из буйной поросли ленинградского молодняка; таких, как Николай Браун, Константин Вагинов, Григорий Сорокин... А также
наиболее активный и наиболее крепкий молодняк Лапп‘а — Евгений Панфилов, Борис Соловьев, Висса
рион Саянов, Ив. Васильев... Большинство названных поэтов чрезвычайно серьезно относятся к своему при
званию. Упорно и много работают над культурой стиха. Печатаются уже по нескольку лет в толстых журналах. Поди уж бороды скоро будут расчесывать, как двери
кабацкие, на два размаха, а книжек своего молодого творчества до сих пор, увы, не имеют... Читатель сле
дит за их развитием, запоминает имена, ждет итогов пройденного юношеского пути, а издательства упорно не хотят признавать вростающие в литературу дарования.
Положение действительно трагическое. Оставлять открытым этот больной вопрос становится невозможным. Нужно искать выхода. И выход при желании можно найти. Можно и нужно издавать молодых писателей.
Нужно и должно дать возможность революционному читателю самому разобраться в том, что талантливо и что бездарно в творчестве современников...
А уж читатель-то, будьте спокойны, не ошибется, камня вместо хлеба не возьмет. Серьезный и вдумчивый читатель принимает или отвергает писателя не по ат
тестации критиков, а по его работе. Вернее — по работе писателя, по его книгам читатель проверяет критиков. Угадывает, который из них пишет свои статьи на пред
мет гонорарного приработка к своему студенческому или служебному обеспечению; который по беспокойству своего характера обо всем жужжать привычен; который горя
чится, подхлостывая „необыкновенную легкость мыслей , благодаря влиянию пивных или спиртных градусов; кото
рый, ставя нос по ветру, выслуживает чины и награды; который сводит с писателем личные счеты; который выполняет задания той или иной возглавляемой им или приютившей его писательской группки; а который, в силу своего призвания, товарищески помогает читателю
понять и прочувствовать до конца художественное произведение, раскрывая положительную или отрицательную тенденцию этого произведения.
Такой критик несомненно способствует художественному и общественному самоопределению писателя.
Доказательством такого отношения читателей к беллетристам, поэтам и их критикам является общеизвестное правило: какого писателя больше разносят, о ком больше спорят,— такого писателя больше и читают.
прибыльную литературу нужно платить авторам хотя и незавидный, но все же гонорар, а за иностранную— отвалил переводчику пятнадцать рублей с печатного листа и дуй двадцать тысяч экземпляров.
Теперь, когда „изничтожена необычайной журнально-газетной трескотней современная художественная литература, когда ретивыми критиками „доказано , что у нас нет талантливых писателей, издательства со спокойной совестью победителей могут продолжать и расширять свое колониальное дело.
Без малейшего угрызения совести могут ответствовать: „Ничего не поделаешь, и рады бы издавать своих, да где она? Нет у нас в настоящее время писателей... Почитайте современных критиков и вы сами убедитесь в безвыходности нашего положения и, конечно, вполне согласитесь, что волей-неволей мы должны пока что прибегать к помощи иностранцев, вынуждены печатать не только О. Генри, Пьера Ампа, но и „Атлантиду и „Тарзана — ничего не поделаешь ...
Что касается молодняка, то о нем в настоящее время и речи быть не может. Ему ли добраться до типографского станка, когда этот станок почти отказывается печатать писателей, имеющих известность!
Куда уж соваться начинающим, когда в опале корифеи!
Издательства победили. Так не на их ли мельницу лили критиканскую воду (как видно, и сами того не желая) разносители и хулители современной художественной литературы?
Издательства победили. Но неужели и в наше время остается незыблемым самодовольное правило, что победителей но судят?
IV.
„Говорят они съедают
Даже собственных богов .
(Г. Гейне).
Скушать богов, конечно, дело не легкое. Современные боги художественной литературы не особенно бес
покоятся за свое существование.. Они выдержали,— если не все, так большинство, — основательную закалку огнем величайшей в мире революции. Они обвеяны всеми ветрами упорнейшей гражданской войны. Их не так легко и развенчать. Ибо, как было когда-то сказано: у развенчанных, как прежде, горды вежды, и слагатель песен — был поэт и есть поэт..
Таким что! Таких можно облаять, но съесть — подавишься... А вот что касается безусых боженят, тех, надо созпаться, усердные критики принесли-таки в жертву издательствам.
Понятен и объясним принципиальный отпор издательств том псевдо-славянским богам современной лите
ратуры, которые заметеливают нашу революционную современность пугачовщиной и бессмысленным мужицким
бунтом, про которых ровно пятьдесят семь лет назад говорил (да кто говорил!) А. К. Толстой:
„Странное искание русской народности в сходстве с туранцами и русской оригинальности в клеймах татарского ига! Славянское племя принадлежит к семье индо-европейской. Татар
щина у нас есть элемент наносный, привившийся к нам насильственно. Нечего им гордиться и им щеголять! И нечего становиться спиной к Европе, как предлагают некоторые псевдо-руссы. Такая
позиция доказывала бы только необразованность, и отсутствие исторического смысла .
Таким псевдо-руссам издательский принциииальный отпор объясним. Но чем объяснить, кроме погони за
дешевкой, отпор писателям аппробированным современностью, а главным образом — порожденному революцией
молодняку? Неужели том, что их творчество имеет уклон в сторону новаторства, четкой идеологии, серьезности? Неужели ироническое предупреждение Генриха Гейне применимо и в наше время:
„Выпускать такие книги!
Милый друг, да ты погиб!
И неужели, наконец, писателям и в наш» время необходимо следовать совету того же Г. Гейне:
Хочешь почестей и денег —
Гнись пред всяким в перегиб!
Гнуться в перегиб перед всяким издательством, быть ласковым теляткой, — не означает ли отодвигание на
второй план и новаторства, и серьезности? Такое положение вещей едва ли разумно и целесообразно. Ибо надо сознаться, что участь наших молодых писателей сугубо не завидная.
Беру для примера некоторых наиболее талантливых и безусловно многообещающих поэтов из буйной поросли ленинградского молодняка; таких, как Николай Браун, Константин Вагинов, Григорий Сорокин... А также
наиболее активный и наиболее крепкий молодняк Лапп‘а — Евгений Панфилов, Борис Соловьев, Висса
рион Саянов, Ив. Васильев... Большинство названных поэтов чрезвычайно серьезно относятся к своему при
званию. Упорно и много работают над культурой стиха. Печатаются уже по нескольку лет в толстых журналах. Поди уж бороды скоро будут расчесывать, как двери
кабацкие, на два размаха, а книжек своего молодого творчества до сих пор, увы, не имеют... Читатель сле
дит за их развитием, запоминает имена, ждет итогов пройденного юношеского пути, а издательства упорно не хотят признавать вростающие в литературу дарования.
Положение действительно трагическое. Оставлять открытым этот больной вопрос становится невозможным. Нужно искать выхода. И выход при желании можно найти. Можно и нужно издавать молодых писателей.
Нужно и должно дать возможность революционному читателю самому разобраться в том, что талантливо и что бездарно в творчестве современников...
А уж читатель-то, будьте спокойны, не ошибется, камня вместо хлеба не возьмет. Серьезный и вдумчивый читатель принимает или отвергает писателя не по ат
тестации критиков, а по его работе. Вернее — по работе писателя, по его книгам читатель проверяет критиков. Угадывает, который из них пишет свои статьи на пред
мет гонорарного приработка к своему студенческому или служебному обеспечению; который по беспокойству своего характера обо всем жужжать привычен; который горя
чится, подхлостывая „необыкновенную легкость мыслей , благодаря влиянию пивных или спиртных градусов; кото
рый, ставя нос по ветру, выслуживает чины и награды; который сводит с писателем личные счеты; который выполняет задания той или иной возглавляемой им или приютившей его писательской группки; а который, в силу своего призвания, товарищески помогает читателю
понять и прочувствовать до конца художественное произведение, раскрывая положительную или отрицательную тенденцию этого произведения.
Такой критик несомненно способствует художественному и общественному самоопределению писателя.
Доказательством такого отношения читателей к беллетристам, поэтам и их критикам является общеизвестное правило: какого писателя больше разносят, о ком больше спорят,— такого писателя больше и читают.