Достаточно припомнить, как. в свое время критики хоронили М. Горького, как разносили Л. Андреева и
как поднимала на щит этих писателей передовая часть рабочего читателя и революционное по тому времени студенчество!
Мне могут возразить, что тут читатель боролся за художников слова большой значимости, а не за каждого выпускающего в свет свои бредовые рукоделья. Но это возражение доказывает лишь правильность моего утвер
ждения, что читатель, несмотря на разнос критики, умеет находить и оценивать своего писателя. Массовый
серьезный читатель плохих книг не читает. Он своим здоровым классовым инстинктом определяет с первых страниц, чего стоит то или иное литературное произве
дение. В записках С. Федорченко „Народ на войне один из многомиллионной массы „простых людей тонко и убедительно объясняет свою способность отличать плевелы от злаков: „Когда я стал читать, ничему пло
хому я не выучился. Нашему разуму плохих книг не понять (курсив наш). Таково отношение мас
сового читателя к печатному слову. Да и разносителито, к месту сказать, не удостаивают своим вниманием бездарных писателей.
Кто знает этого читателя, для того ясно, что издательская повадка ссылаться на суждения критиков и младенческую пассивность читателя является искусным и стародавним приемом заговаривания зубов. А надо бы не зубы заговаривать, а всемерно помогать талантливому молодняку проявить свои способности в наиболь
шую полноту. Нужно и должно вызывать максимальную активность творческих сил революционного времени.
Преследуя эту цель, можно надеяться, больше того— можно поручиться, что. из десятка изданных книжек добрая половина безусловно найдет спрос у читателя, а наша эпоха, быть может, обогатится новым выдающимся талантом. Другая же половина книжек, невыдер
жавшая пробы, заставит, своих „творцов заняться каким-либо другим общественно-полезным делом. Читатель и время сортируют материал строго и беспристрастно.
Примеров тому — бесконечное количество. Вот наиболее памятные и близкие к нам: Петроградский Про
леткульт, как известно, в свое время издал солидное количество книжечек стихов и прозы молодых проле
тарских писателей. В итоге часть этих книжек до сих пор сиротливо и безуспешно ожидает потребителя. Зато другая часть разошлась шестью изданиями в количестве 60.000 экземпляров и составила авторам широкую известность.
Другой пример — с Н. Тихоновым и С. Нельдихиным. Оба они, и почти одновременно, на собственные гроши издали первые книжечки своих стихов — „Орду и „Гор
танное многословие (или „Органное многоголосье ; чтото в этом роде). В результате „Орда выдвинула Тихо
нова на одно из первых мост мастеров современности, а „Гортанное многословие камнем на дно забвения опустилось.
И наконец третий пример: в конце 1921 года Ленгиз (тогда еще Петроиздат) выпустил две книжки стихов двух одинаково молодых поэтов — Дм. Мазнина „В дыму пожаров и В. Казина „Рабочий май . Последствия так же весьма показательны. „Рабочий май разошелся и уже переиздался, оправдав бесспорную талантливость автора, а книжка „В дыму пожаров литературного богатства своим появлением не умножила.
Книжка — это экзамен. Это в большинстве случаев победа или поражение на поэтическом турнире. Выход книжки указывает автору его настоящее место, разгру
жает издательства от повторных рукописей неудачников и страхует общество от размножения назойливых „непризнанных гениев .
Я не хочу сказать, что издавать нужно все, что сыплется в издательские портфели. Я настаиваю лишь на том, чтобы наш поэтический молодняк, уже аппробированный толстыми журналами, получил доступ к пе
чатному станку. Указания издателей на ходкость ввоз
ного товара, на больший спрос литературы легкого чтения и на залежи новейшей нашей литературы — до
статочного основания не имеют. Во-первых, мы уже видели на приведенных примерах, что и серьезная литература находила своего читателя. Да еще какого! Пола
гаю, понятно каждому, что обывательская корюшка на пролеткультовские издания не клевала... А во-вторых, если обывательская корюшка, клюющая преимущественно на литературу легкого чтения, вдесятеро многочисленнее серьезного читателя, то отсюда еще не значит, что нужно держать на больничной диэте читателя серьезной литературы и не сокращать аппетит корюшки.
Точно так же и ссылка, на издательский карман мало убедительна. Если ставить во главу угла практи
ческую цель обогащения, то Ноль де-Кок, Барков и даже „Четьи-Минеи , вероятно, дали бы золотые; горы прибыли... Однако — знай край да не падай. Кроме того
есть еще некоторые стороны издательской медали.. Одна из них, показанная недавно „Ленинградской Правдой ,
красноречиво говорит о том, как иногда издательства обращают в макулатуру и продают в кооператив на обертку селедок стоящие больших затрат, обложки
весьма солидных книг, а, бывает, и самого текста. Эта сторона медали на современном языке называется бес
хозяйственностью. И вполне оправдывает поговорку: у кошки за ухом черно.
Вторая половина этой стороны медали показывает довольно частую практику издательств закупать у писателей книги, заключать договоры, выплачивать но этим договорам 80% гонорара, а самих книг до истечения срока договора — не печатать. А ведь при рациональном хозяйствовании па денежки, вложенные в ма
кулатуру и в безвозвратные восьмидесяти-процентные гонорары, можно было бы выпустить не одну книжечку молодых писателей.
Может быть, это и не выход из положения, а все же и это — не кот наплакал. Все же и эти „мелочи заставляют усомниться и том, что победителей не су
дят. Все же и эти „малые данные служат большим укором критикам-разносителям, льющим свою словесную
воду на издательские мельницы. А если еще обратить внимание на чрезмерно разбухшие штаты издательств, То невольно напрашивается вывод:
— А не пора ли погладить издательского тигра против шерсти, чтобы он но скалил зубы на „собственных богов и особенно не пожирал бы безусых боженят современной художественной литературы.
ИЛЬЯ САДОФЬЕВ.
В мою статью в прошлом номере „Ж. И.“ вкралась опечатка. Четвертый абзац снизу 2 столбца стр. 4 сле
дует читать: „Совсем недавно в вечерней газете мой большой приятель и закадычный друг Георгий Феофанович Устинов и т. д.
И. С.
как поднимала на щит этих писателей передовая часть рабочего читателя и революционное по тому времени студенчество!
Мне могут возразить, что тут читатель боролся за художников слова большой значимости, а не за каждого выпускающего в свет свои бредовые рукоделья. Но это возражение доказывает лишь правильность моего утвер
ждения, что читатель, несмотря на разнос критики, умеет находить и оценивать своего писателя. Массовый
серьезный читатель плохих книг не читает. Он своим здоровым классовым инстинктом определяет с первых страниц, чего стоит то или иное литературное произве
дение. В записках С. Федорченко „Народ на войне один из многомиллионной массы „простых людей тонко и убедительно объясняет свою способность отличать плевелы от злаков: „Когда я стал читать, ничему пло
хому я не выучился. Нашему разуму плохих книг не понять (курсив наш). Таково отношение мас
сового читателя к печатному слову. Да и разносителито, к месту сказать, не удостаивают своим вниманием бездарных писателей.
Кто знает этого читателя, для того ясно, что издательская повадка ссылаться на суждения критиков и младенческую пассивность читателя является искусным и стародавним приемом заговаривания зубов. А надо бы не зубы заговаривать, а всемерно помогать талантливому молодняку проявить свои способности в наиболь
шую полноту. Нужно и должно вызывать максимальную активность творческих сил революционного времени.
Преследуя эту цель, можно надеяться, больше того— можно поручиться, что. из десятка изданных книжек добрая половина безусловно найдет спрос у читателя, а наша эпоха, быть может, обогатится новым выдающимся талантом. Другая же половина книжек, невыдер
жавшая пробы, заставит, своих „творцов заняться каким-либо другим общественно-полезным делом. Читатель и время сортируют материал строго и беспристрастно.
Примеров тому — бесконечное количество. Вот наиболее памятные и близкие к нам: Петроградский Про
леткульт, как известно, в свое время издал солидное количество книжечек стихов и прозы молодых проле
тарских писателей. В итоге часть этих книжек до сих пор сиротливо и безуспешно ожидает потребителя. Зато другая часть разошлась шестью изданиями в количестве 60.000 экземпляров и составила авторам широкую известность.
Другой пример — с Н. Тихоновым и С. Нельдихиным. Оба они, и почти одновременно, на собственные гроши издали первые книжечки своих стихов — „Орду и „Гор
танное многословие (или „Органное многоголосье ; чтото в этом роде). В результате „Орда выдвинула Тихо
нова на одно из первых мост мастеров современности, а „Гортанное многословие камнем на дно забвения опустилось.
И наконец третий пример: в конце 1921 года Ленгиз (тогда еще Петроиздат) выпустил две книжки стихов двух одинаково молодых поэтов — Дм. Мазнина „В дыму пожаров и В. Казина „Рабочий май . Последствия так же весьма показательны. „Рабочий май разошелся и уже переиздался, оправдав бесспорную талантливость автора, а книжка „В дыму пожаров литературного богатства своим появлением не умножила.
Книжка — это экзамен. Это в большинстве случаев победа или поражение на поэтическом турнире. Выход книжки указывает автору его настоящее место, разгру
жает издательства от повторных рукописей неудачников и страхует общество от размножения назойливых „непризнанных гениев .
Я не хочу сказать, что издавать нужно все, что сыплется в издательские портфели. Я настаиваю лишь на том, чтобы наш поэтический молодняк, уже аппробированный толстыми журналами, получил доступ к пе
чатному станку. Указания издателей на ходкость ввоз
ного товара, на больший спрос литературы легкого чтения и на залежи новейшей нашей литературы — до
статочного основания не имеют. Во-первых, мы уже видели на приведенных примерах, что и серьезная литература находила своего читателя. Да еще какого! Пола
гаю, понятно каждому, что обывательская корюшка на пролеткультовские издания не клевала... А во-вторых, если обывательская корюшка, клюющая преимущественно на литературу легкого чтения, вдесятеро многочисленнее серьезного читателя, то отсюда еще не значит, что нужно держать на больничной диэте читателя серьезной литературы и не сокращать аппетит корюшки.
Точно так же и ссылка, на издательский карман мало убедительна. Если ставить во главу угла практи
ческую цель обогащения, то Ноль де-Кок, Барков и даже „Четьи-Минеи , вероятно, дали бы золотые; горы прибыли... Однако — знай край да не падай. Кроме того
есть еще некоторые стороны издательской медали.. Одна из них, показанная недавно „Ленинградской Правдой ,
красноречиво говорит о том, как иногда издательства обращают в макулатуру и продают в кооператив на обертку селедок стоящие больших затрат, обложки
весьма солидных книг, а, бывает, и самого текста. Эта сторона медали на современном языке называется бес
хозяйственностью. И вполне оправдывает поговорку: у кошки за ухом черно.
Вторая половина этой стороны медали показывает довольно частую практику издательств закупать у писателей книги, заключать договоры, выплачивать но этим договорам 80% гонорара, а самих книг до истечения срока договора — не печатать. А ведь при рациональном хозяйствовании па денежки, вложенные в ма
кулатуру и в безвозвратные восьмидесяти-процентные гонорары, можно было бы выпустить не одну книжечку молодых писателей.
Может быть, это и не выход из положения, а все же и это — не кот наплакал. Все же и эти „мелочи заставляют усомниться и том, что победителей не су
дят. Все же и эти „малые данные служат большим укором критикам-разносителям, льющим свою словесную
воду на издательские мельницы. А если еще обратить внимание на чрезмерно разбухшие штаты издательств, То невольно напрашивается вывод:
— А не пора ли погладить издательского тигра против шерсти, чтобы он но скалил зубы на „собственных богов и особенно не пожирал бы безусых боженят современной художественной литературы.
ИЛЬЯ САДОФЬЕВ.
В мою статью в прошлом номере „Ж. И.“ вкралась опечатка. Четвертый абзац снизу 2 столбца стр. 4 сле
дует читать: „Совсем недавно в вечерней газете мой большой приятель и закадычный друг Георгий Феофанович Устинов и т. д.
И. С.