ра в „толстом“ журнале

☚
Все в истекшем году и вело к тому, что в журналы «попутнического толка» широкой струей влива
лось литературное мещанство, сознательное мещан
ство «первых учеников». Нужен колониально-приключенческий роман — пожалуйте «Огненную лапу» Хад
жи-Мурат Мугуева; нужно восприятие античности у современника — пожалуйте. «Древний путь» Алексея
Толстого; нужен «студенческий быт» — пожалуйте «Отступники» Лидина; для любителей брачно-семейных
проблем на злободневном соусе — всегда готова «Новая скрижаль» П. Романова и т. д. и т. д. В быту — «так жили деды», в литературе — «так писали деды». Право, тут нет «ни одной разницы». В 1927 году, перевернув
в «Новом мире» три-четыре страницы повести Никандрова «Знакомые и «незнакомые», безграмотной и на редкость нудной, читатель испытывал неопреодоли
мое, никаким тактом не сдерживаемое желание с ней раззнакомиться. В 1928 году, перевернув в «Красной Нови» 3 — 4 страницы повести Буданцева «Мирные жители», он испытывает совершенно однородное же
лание. Вместо Никандрова и Буданцева можно было
бы назвать Романова, Лидина, Малашкина и других, но замена фамилий не изменяет здесь положения ве
щей. И только надежда на «нечаянную радостьвстречи с подлинно художественными идеологически значительными произведениями отодвигала момент окончательного разрыва между читателями и журналом.
Нужно сказать, что «нечаянными радостями» не богат был толстый журнал в истекшем году. Да и большинство этих счастливых случаев приходится на долю журналов, близких к пролетарской литературе. В «Молодой Гвардии» центральный роман — «Наталья Тарпова» — продолжение! В «Красной Нови» —
«Клим Самгин» — продолжение! В «Звезде» — «Смерть
Вазир-Мухтара». В «Новом Мире» — «Кащеева цепь»— окончание!
Новое росло в «Октябре», органе РАПП а: — «Бруски», «Тихий Дон», «Лесозавод», «Дикое поле», «Фабрика Рабле».
О «нечаянной радости» устроумно писал Н. Ляшко («Чит. и Пис.», 1928. № 19). Ее можно было бы сделать постоянной. Но для этою редакциям «надо сле
дить за жизнью, надо что-то из жизни выбирать, надо ловить ее голос и на эти голоса посылать пи
сателей». Надо. Да только «беспокойно это, да и выйти, может что-нибудь неприятное».
И редакции предпочитают готовую прозу, готовые стихи, готовые статьи на случайные темы. А за стенами редакций все сходятся на том, что тиражи толстых журналов неуклонно надают, потому что жур
налы скучны и не влиятельны, не оригинальны, безлики, похожи друг на друга. «Они похожи на ав
тобусы, набитые незнакомыми людьми. Отличаются от автобусов тем, что у автобусов есть маршрут, а у журналов маршрута нет» (Брик).
«Журналы» не умеют найти тип советского журнала. Они литературно бесхребетны, зачастую аполитичны, не умеют включаться в темп современных со
бытий и отражать основные задачи, стоящие перед партийной и советской общественностью. «По комплек
там толстых журналов за последние годы совершенно невозможно установить, чем интересовались партия и советская общественность в эти годы, на чем и в борьбе за что организовывались массы» (Костров).
Но в чем же конкретно должна выразиться реформа толстого журнала? Все сходятся на том. что нужен курс на дешевый, аккуратно выходящий
журнал, с максимальной актуальностью материала в литературном, общественно-политическом и критическом отделах. Необходима перестройка основных от
делов и создание новых. Центр тяжести должен быть перенесен с художественного отдела на общественнопублицистический (В. Перцов). Наполнение художественного отдела современным материалом теснейшим
образом связано с делом перевоспитания писателя, делом трудным и длительным. «Но если толстый журнал не может влиять на создание новой беллетристики. то. во всяком случае, он может ограничить
доступ второсортного материала, которым он по инерции заполняет свои страницы» (В. Перцов).
Однако, мы находим, что «влиять на создание новой беллетристики» — вполне по силам толстому жур
налу. Большое значение в этом смысле может иметь широкое привлечение в журналы «документальной литературы» — очерков, литературных корреспонден
ций, всяческих описаний живого материала, взятого с участков строительства быта, нового человека, экономики. «Документальный» жанр сам по себе стихийно растет в нашей литературе, и его отнюдь нель
зя считать изобретением Лефа (очерки Ларисы Рейснер, Мариэтты Шагинян, Фурманова и др.). Литература жаждет живого материала и действительности, задыхаясь в вылущенном книжном наследии — «документальный жанр» должен предоставить ей этот ма
териал, направить писателя на «подножный кормгорячей и бурной эпохи.
Некоторые журналы находят этот путь. Появляются новые разделы: «От земли к городам» («Кр. Новь»), «Советские дни» («М. Гвардия»), «Жизнь на ходу(«Октябрь»). Здесь, непреображенная в беллетристи
ку, заявляет о себе порой подлинная строительная жизнь, схваченная точно фиксующим документаль
ным повествованием. Здесь могут найти свое место не только «элеваторы материала», склады писатель
ского сырья и полуфабриката, но и источники новых литературных форм, новых конструкций, новой стилистики. Этот материал может служить горячим пита
нием и для читателя и для литературы. Отсюда может выйти и новая беллетристика.
При всем том эти «документальные» разделы журналов поставлены еще очень слабо, зачастую они слишком сухи и ведомственны, содержание их нередко малосущественно. Отделы «документальной литературы» в журналах должны быть расширены, тематически укрупнены и предоставлены квалифицированнейшим писательским силам.
Столь яге необходимо осуществить реформу общественно-публицистического отдела. В него должны быть включены статьи на темы о работе учреждений, с нацменьшинствах, о мелочах повседневной жизни, должны быть включены биографии живых людей.
Но тут встает вопрос о соотношении толстого литературного журнала с газетой, с одной стороны, и специальными журналами — с другой. Лев Толстой
сдал «Воскресение» не в почтенный толстый журнал,
а в тонкую и вульгарную «Ниву», мотивируя это тем, что вместо десятков тысяч его будут читать
сотни тысяч людей. В одной из писательских анкет автор утверждает, что поэты охотнее печатают сейчас стихи в газете, чем в журнале, и что прозаики охотно последовали бы их примеру, если бы много
тиражные газеты печатали романы с продолжениями. Но если так обстоит дело с художественной прозой, то весь общественно-публицистический отдел давнымдавно перекочевал в газету и прочно в ней основался.
Газета и специальный журнал тематически конкурируют с общественно-публицистическим отделом толстого литературного журнала. Широчайший читатель
ский слой, — массового читателя, — обслуживают и в какой-то степени удовлетворяют газета и популярная пресса. К услугам передового советского читателя, на которого ориентируется толстый журнал — ряд специальных органов, в которых глубже, серьезнее и обоснованнее ставятся те же темы. Для того, чтобы отде
литься от них и быть принятым читателем, толстый журнал должен своеобразно, отлично от газеты, по
пулярного и специального журнала, организовать и подать материал. Одним из путей к этому опять-таки может служить «документальная литература». Писатель должен быть «заражен» публицистической зада
чей. Мало перенести центр тяжести на общественнополитический отдел. Мало принять на борт темы, до сих пор остававшиеся за бортом. Нужно найти этим темам такое оформление, которого не могут дать ни газета, ни специальный журнал, нужен коренной пе
ресмотр «толстожурнального жанра», нужно найти тип советского журнала.
Ю. П. и В. Б.