5.
Слово есть только бледная тень вещей и мыслей. Но слово есть знак.
И как заклинательный знак, оно так жe ярко и живо, как живые вещи и разгоряченная мысль.
И как всякое заклятие, так и слово, получает всю силу свою через страду.
Чтобы научиться читать книгу и за книгой забывать все на свете, надо большой труд.
И чтобы стоять, забывшись, перед картиной или слушать музыку, не дыша, надо большой труд.
И тот, кто хочет черпать от драгоценной сокровищницы духа человеческого—участвовать на пиру человека, должен стать, не плюхаться в лужу, а стать—
и по звездам взлететь до звезд, светящих в темную тайную жизнь человека. И это надо помнить человеку.
И когда ты идешь в театр или на выставку или на музыку или просто садишься за книгу, будь готов—
и за труд твой тебе засветят звезды.
И уж ты можешь не повторять сорокой «я мыслю», ты можешь, если хочешь, ходить на четвереньках, ни одна власть в мире не в силах погасить твоих звезд, лишить тебя имени человека,
и звезды не покинут тебя.
7.
Те звезды, какие светят человеку — создание его духа — искусство—есть величайшее напряжение души человеческой.
И если физический труд принято считать тяжелым и соединять с ним преимущественное право господства и власти на земле, а мускулы возводить в культ, то о труде художника и ученого надо сказать так: труд их неоплатный.
И только свинья—если бы свинья вдруг зарассуждала по-человечьи—только свинья могла бы сказать, что труд художника и ученого есть труд легкий и даже, пожалуй, вовсе никакой труд, а праздное развлечение праздного человека, тунеядца, который и вязанки дров поднять не может.
Но всякий, кому хоть раз засветили звезды, тот если и не поймет, то почует весь крестный жестокий путь.
А если это так, то как же можно подходить к созданию духа человеческого, как можно принимать искусство—между делом?
И это надо помнить человеку и, оценив труд неоплатный, быть всегда самому готову к труду.
Или не надо никаких звезд—
и пропадай пропадом всякое искусство—
и само слово—эти крылья духа человеческого.
Слово есть только бледная тень вещей и мыслей. Но слово есть знак.
И как заклинательный знак, оно так жe ярко и живо, как живые вещи и разгоряченная мысль.
И как всякое заклятие, так и слово, получает всю силу свою через страду.
6.
Чтобы научиться читать книгу и за книгой забывать все на свете, надо большой труд.
И чтобы стоять, забывшись, перед картиной или слушать музыку, не дыша, надо большой труд.
И тот, кто хочет черпать от драгоценной сокровищницы духа человеческого—участвовать на пиру человека, должен стать, не плюхаться в лужу, а стать—
и по звездам взлететь до звезд, светящих в темную тайную жизнь человека. И это надо помнить человеку.
И когда ты идешь в театр или на выставку или на музыку или просто садишься за книгу, будь готов—
и за труд твой тебе засветят звезды.
И уж ты можешь не повторять сорокой «я мыслю», ты можешь, если хочешь, ходить на четвереньках, ни одна власть в мире не в силах погасить твоих звезд, лишить тебя имени человека,
и звезды не покинут тебя.
7.
Те звезды, какие светят человеку — создание его духа — искусство—есть величайшее напряжение души человеческой.
И если физический труд принято считать тяжелым и соединять с ним преимущественное право господства и власти на земле, а мускулы возводить в культ, то о труде художника и ученого надо сказать так: труд их неоплатный.
И только свинья—если бы свинья вдруг зарассуждала по-человечьи—только свинья могла бы сказать, что труд художника и ученого есть труд легкий и даже, пожалуй, вовсе никакой труд, а праздное развлечение праздного человека, тунеядца, который и вязанки дров поднять не может.
Но всякий, кому хоть раз засветили звезды, тот если и не поймет, то почует весь крестный жестокий путь.
А если это так, то как же можно подходить к созданию духа человеческого, как можно принимать искусство—между делом?
И это надо помнить человеку и, оценив труд неоплатный, быть всегда самому готову к труду.
Или не надо никаких звезд—
и пропадай пропадом всякое искусство—
и само слово—эти крылья духа человеческого.