Театр умер —

да здравствует театр!

Вместо письма в редакцию.
Дорогой товарищ редактор, посылая Вам эту статью—я нисколько не претендую на то, чтобы она была напечатана „в дискуссионном порядке“. В самом деле—этим способом печатаются произ
ведения в двух случаях: 1) когда какой-либо отважный исследователь сообщает миру о том, что им открыта шестая часть света, но еще не установлено, действительно ли это шестая часть, или давно существующий в природе и на карте материк, 2) когда кто-нибудь начинает утвер
ждать, вопреки установившимся обычаям, что 2☓2=Пяти, а не четырем, но это положение вызывает редакционные сомнения.
Я заранее говорю, что не открыл никакой новой страны. Что же касается покушения на таблицу умножения — то задача моя, как раз обратная: восстановить поруганную честь и достоинство Пифагора.
Вот почему „дискуссионный порядок“ в данном случае был бы совсем неуместен.
Но прежде, чем перейти к существу дела — позвольте рассказать
Два совершенно невероятных происшествия. Происшествие первое.
Начальник угрозыска города X сидел у себя дома, отдыхая после, трудов и рассеянно перели
стывая попавшуюся под руку истрепанную книжку. Общее содержание произведения ему было неясно, так как он стал читать его с середины, не погля
дев даже на обложку, где стояло название автора и сочинения. Но одно место приковало его вни
мание. В книге одно из действующих лиц (как оказалось впоследствии, это была трагедия Шекс
пира — „Гамлет“) произносило пророческие и ценные для начальника угрозыска слова:
„Я слышал, что преступников в театре Так глубоко искусство поражало,
Что тут же сознавались в преступленьи“.
Начальник угрозыска хлопнул себя по лбу, воскликнул, как в таких случаях полагается, „Эврика“ и, ознакомившись немедленно с назва
нием произведения и его автором — сел писать заявление в высшие органы:
„Принимая во внимание огромное значение театра в деле раскрытия преступлений, как то с несомненностью установлено у Шекспира в его сочинении „Гамлет принц Датский“—предлагаю: 1) Питомник собак-ищеек, находящийся при уг
розыске — распустить, 2) все театры передать
в ведении угрозыска, 3) в виду того, что театры никакого значения для пролетариата в настоя
щее время не имеют—билеты распределять среди посетителей тех мест, где скопляется уголовный
элемент. Таким способом — я уверен — борьба с преступностью будет чрезвычайно успешна и это явление быстро ликвидировано“.
На указанном была наложена следующая резолюция: „Принимая во внимание, что театр
настолько влияет на психику зрителя, что даже, как это установлено Шекспиром—бывали случаи раскаяния преступников, потрясенных театраль
ным зрелищем; с другой стороны, учитывая то обстоятельство, что как это явствует из того же Шекспирова Гамлета — сила театрального воз
действия зависит от актерского мастерства (не рвать страсть в клочья и не кричать, по
добно разносчику) и тем выше, чем совершеннее искусство актера — театры оставить в ведении прежних органов, которые принимают все меры к упорядочению и улучшению театрального дела“.
Происшествие второе.
Лекпом —ской больницы, ознакомившись по газетам с открытием одного профессора-невропа
толога, который установил, что музыка имеет определенное благотворное влияние на многие виды нервных заболеваний — совершенно независимо от опыта вышеописанного начальника угрозыска—немедленно составил и отослал в подле
жащие органы докладную записку, в которой
предлагал передать все симфонические оркестры в ведение Здраворганов.
На оное предложение последовал отказ, мотивированный тем не сложным, но убедительным
соображением, что на нервных больных влияет в положительную сторону только хорошая му
зыка, плохая же, напротив, способна расстроить и здоровые нервы. Поэтому и, принимая во внимание, что весь аппарат Здравотделов не приспо
соблен к руководству Симфоническими оркестрами — проэкт Лекпома считать нецелесообраз
ным и вредным, как для музыкального искусства, так и для невропатологии.
А теперь позвольте, т. редактор, перейти к существу дела, каковым является помещенная в №18 журнала Вашего статья С. Стрельбицкого— „Театр Революции“ и изложение какового (существа дела) может быть озаглавлено —
„Иван Иванович слегка прихворнул. Похороны в четверг“.
А это, в заголовке означенное, сообщение есть продукт величайшей чуткости одного человека, который, сообщая телеграфно жене своего друга о смерти этого последнего — справедливо рассу
дил, что сразу огорошить ее известием о смерти мужа невозможно и потому необходимо ее постепенно подготовить к восприятию тяжелого сообщения. А потому телеграмма была послана та
кого содержания: „Иван Иванович слегка прихворнул (подготовка). Похороны в четверг (печальная весть)“.
Автор статьи поступает менее чутко. Он без всякой предварительной подготовки извещает нас о смерти театра и даже не указывает дня похорон, которые, как можно догадаться, уже состоялись без всякого нашего участия.
Не умаляя „абсолютной (!) ценности задачи