БОРЬБА

с лже-МАРКСИЗМОМ

На фронте советского искусства — полный идеологический хаос. С одной стороны, группка крепких марксистов ведет отчаянную борьбу с мелкобуржуазной реак
цией, с эсеро-меньшевистской идеологией, с пошлой халтурой, с буржуазным эстетизмом, с буржуазным идеализмом, с другой — идет упрощение и вульгаризация марксизма, отрицание идеологии в художественном про
изведении, проповедывание „чистого искусства при подходе к той или иной проблеме театрального искусства.
Выступление тов. Гусмана на защиту формализма, прикрытое неправильно понятыми цитатами из Маркса, Энгельса и тов. Бухарина, имело результатом позор
ный провал. И вот тов. Никольский спешит на помощь пострадавшему т. Гусману, вооруженный меньшевистскиэсеровской идеологией плюс архибуржуазный эстетизм.
Видите ли, что оказывается, по мнению „марксиста“ Никольского:
„Воинствующие коммунисты из „Жизни Искусства должны понять: искусство свободно, оно производит то, что ему нравится, оно тво
рит для своего удовольствия, никто не вправе сказать ему: дай отчет в своих произведениях. А коммунисты из „Жизни Искусства все требуют: дайте идеологию, долой форму. Иначе говоря, подход к искусству ремесленный, пиши по заказу и крышка .
Что это?
Значит, искусство — бабочка, которая летит, куда хочет, значит, оно свободно от всяких идеологических задач? Плачьте, смейтесь, забавляйтесь, забава и удовольствие — вот содержание искусства. К чему же государству тратить колоссальные суммы на содержание деяте
лей искусства, если они должны быть принципиальными паразитами?
Что это такое? Неужели же так может писать и рассуждать человек, который говорит о себе: „Я — марк
сист ? Это — суждение человека, словно вытащенного из пыли ветхозаветного кладбища.
Это — пошлость и мерзость. Это — гнусное наследие худшей эпохи капитализма.
Мало того, этот лже-марксист лозунг „искусство для искусства изукрасил цветными ленточками и бубенцами меньшевистско-эсеровских парадоксов; он торжественно заявляет:
„В рядах марксистов (не марксистов, а архиэстетиков. Г. А.) по вопросу искусства нет единой точки зрения, и „искусство для искусства яв
ляется спорным пунктом так же, как и спорно, что важнее в художественном произведении: форма или содержание .
Что это такое — бред больного мозга или ребячество? Невежество или шопот трусливого реакционера, зарывшегося под подушку марксизма или, наконец, злобное ворчание мещанина, взбунтовавшегося против революционного искусства?
Да нет: это просто ограниченный журналист и раб ветхих предрассудков. И вот такой-то „журналист бесцеремонно навязывает пролетариату фальсифицирован
ные, отравленные, вредные идеи гнилого буржуазного искусства. Не вспомнит ли читатель, что еще в 1908 г. Чуковские, Пильские, Дымовы и К° на страницах „По
недельника всем, всем поясняли вредное влияние революции на искусство и на литературу. Они страшно хотели „осво
бодить русское искусство от идеологии. Они уверяли на всякие лады: революция всегда, везде, во всем вредна.
Теперь то же самое делают Никольский и К°.
„Прав т. Гусман, когда он утверждает с цитатами из Бухарина, Карла Маркса и Энгельса, что в художественном произведении форма — это главное .
А мы, профаны, думаем иначе. Мы настаиваем и будем в дальнейшем настаивать: в любом создании искусства следует сперва обращать внимание на содержа
ние, на идею, на смысл, а потом уже на форму. Без идейного смысла всякое произведение искусства сводится к нулю.
Ничто так не возмущает наше эстетическое чувство, как бессмыслица. А насчет цитат из Маркса, Энгельса и тов. Бухарина, как было указано т. Блюмом, — т. Гусман просто исковеркал их и вложил в уста великих деятелей коммунизма подделанную им несообразность.
Итак, мы повторяем: в эпоху диктатуры пролетариата не может быть и речи о „чистом искусстве ,
хотя, казалось бы, эту истину знает каждый ученик школы первой ступени.
Как в литературе, так и в искусстве, да и во всем, мысль — главное. Вопрос о содержании всегда оттесняет на второй план вопрос о форме и при изучении вся
кого художественного произведения, прежде чем судить его формально, следует оценить и понять мысль, в нем содержащуюся.
Борьба с вульгаризацией марксизма и недобросовестными извратителями его, типа Никольского, — очередная задача коммунистической прессы. Нужно гнать их со столбцов советской прессы, где им совсем не место.
***
Тов. Гусман промахнулся, а теперь пытается оправдать свою точку зрения различными фокусами. Но, увы, в последнем номере „Нового Зрителя он пытается путем передержек доказать, что, дескать, в полемике на
шего журнала „нет последовательности . Но в чем же? Бумага терпит все.
Мы осудили одну пьесу из репертуара театра Революции. Но мы не осуждали революционного репер
туара. Драматургическая слабость той или иной пьесы, хотя бы и претендующей на революционность, но по существу не являющейся революционной, не может делать нас слепыми к ее недостаткам. Раз пьеса вошла в „ре
волюционный репертуар , это еще не гарантирует со идеологической пригодности. Надо понять эту простую мысль, а не затемнять ее инсинуациями дурного тона.
В том же номере тов. Алперс наше требование применять к искусству метод марксистской критики называет полицейскими окриком. Но хорошо, тов. Алперс.
ГАЙК АДОНЦ.