Выставка живописи

II.
Под крылом Музея Революции и патронатом Красного Креста открылся перевязочный пункт бывших пе
редовых бойцов русской живописи. Прежние „Бубновые валеты , недавно еще именовавшиеся „Московскими мастерами и некоторое время пытавшиеся обновить декадентское знамя Дягилевского „Мира Искусства усвоили себе на этот раз титул „Московских живо
писцев и предпослали своему каталогу декларацию, в которой клянутся в верности всем советским добро
детелям. Надо ли говорить, что судьба этой декларации именно та, о какой было сказано выше? Именно ста
рые члены „Бубнового валета не только не эволюциониро
вали в сторону современности, но далеко шагнули назад.
Если в этом есть какой-нибудь прогресс, то только прогресс паралича. В самом деле, как назвать явление, имеющее место в работах наиболее талантливого на этой выставке художника — В. В. Рождественского? Этот старательный ученик Сезанна с большими трудами и до
стойным лучшего применения усердием устремился подра
жать Коровину. Его автопортрет может быть и казался бы очень хорошим лет двадцать пять тому назад. Сейчас это — ненужное повторение изжитого изобразительного метода. Натурщица с точно выверенной гра
фикой анатомии и живописно обобщенной мускулатурой производит такое впечатление, будто художник взял из
музея подлинный скелет, приблизительно обложил его ватой да натянул сверху цирковое трико. Извольте здесь радоваться возрождению отечественного искусства.
Машков, дающий ежегодно клятву написать истинно революционную картину, употребляет свой огромный технический талант на имитирование пейзажей Шишкина и портретных этюдов Сурикова. Для любителя эксцен
трики эти упражнения любопытны. Но ведь это же чистой воды стилизация и отвлеченная виртуозность.
Все то же искусство для искусства, над которым пора и художникам поставить тот же крест, каким сие „убежище Монрепо перечеркнуто семь лот назад. Ма
стерство не способно само по себе существовать: оно не дает в таком случае даже иллюзии жизни. Да и что такое мастерство? Не можем мы серьезно восхищаться тем, что человек, скажем, удивительно талантливо повесился...
Побывав на выставке „Московских живописцев , можно затосковать даже по АХРРУ. Лучше скверно жить, чем талантливо прозябать.
А теперь, если я уже вынужден был вспомнить об АХРР е, я вынужден буду сказать несколько слов об антикри
тике т. Григорьева и о заступничество т. Исакова. Последний совершенно правильно заметил, что я но бранил АХРР овцев за все, что можно было найти не
удачного в их работах. Но к ним я но подходил с критерием предпосылки высокого мастерства. Для всех, в том числе и для самого т. Григорьева, ясно, что
такой подход был бы в корне нелепым. Не мастерства
требовал я от них в моем суждении, а простой грамотности: не всегда и она была налицо.
Упрекал я их и упрекаю в том, что они обесцветили свою выставку. Основная группа, пусть не блиставшая ни именами, ни мастерством, практически осуществляла программу писания реалистических картин на револю
ционные сюжеты. В этом году, погнавшись за много
Выставка АХРР а Рис. Е. Кацмана
Поэт Вас. Казин.
людством и именами, организаторы выставки набрали себе очень много „попутчиков , которые за время рево
люции ничего не забыли и ничему но научились. От этого выставка АХРР потеряла весь свой боевой характер и обратилась в обычную свалку наспех к выставке набранных холстин, в ноев ковчег, но без соблю
дения пропорций в комплектовании своих пассажиров. Мало подписать декларацию. На восьмом году революции платонически заявлять, что „принимаешь оную революцию — жест нелепый и нелепый — геройства здесь никакого нет. Человек, делающий этот жест и продол
жающий затем производить те же картинки, какими он радовал органы зрения довоенной буржуазии, свиде
тельствует только о своем желании повесить над своей старой лавкой новую вывеску. Боевая организация, а АХРР, казалось, хотел быть именно такой, от своих неофитов должна требовать материального доказательств принятия своей программы, а не собирать визитные карточки именитых экспонатов академической, союза и петербургского об-ва художников.
Григорьев не выставлялся в этом году. О картинах его мне говорить не приходится, но некоторые мест в его статье убеждают меня в том, что этот художник чистой воды: все решительно воспринимается им зрительно. Он думает поразить меня — ссылкой на то, что
понятия „живопись и „фотография изображаются
разными литерами (подлинные его слова), а стало быть ничего общего иметь но могут. К сведению т. Григорьева укажу слова „ложь и „брехня — они пишутся
совершенно разными литерами, а выражают совершенно тождественные понятия, противоположные понятию правды. которая, как известно, сестра гениальности.