„КЛЕШ ЗАДУМЧИВЫЙ“ И ПРОБЛЕМЫ КОМСОМОЛЬСКОГО ТЕАТРА

(В дискуссионном порядке)
Достаточно серьезно всмотреться в факт создания и жизни Театра Рабочей Молодежи (ТРАМ’а), чтобы убедиться в том, что самое - существование комсомольского театра с неизбежностью ставит перед ним вопрос о всесторонней и корен
ной реконструкции театра в целом и в частях. Театр Рабочей Молодежи должен на
чать собою новую систему театральных зрелищ, столь же радикально противопо
ложных традиционному театру, как сам комсомол является залогом нового общественного строя, повой системы общественных отношений. И Ленинградский ТРАМ действительно берется за реконструкцию традиционных зрелищных форм. Послед
няя его премьера — «Клеш задумчивый» — ярчайшее тому доказательство.
Было бы величайшей ошибкой подходить к этому спектаклю с мерилом какихлибо установленных положений и законов драматического зрелища. В «Клеше задумчивом» делается попытка реконструи
ровать существующие формы драматургии, режиссуры и актерской игры. Делается это под углом того диалектического миросозерцания, которое театр Рабочей Моло
дежи выдвигает как центральный принцип всей своей работы. «Клеш задумчивый» — диалектический спектакль. Именно потому он противоположен существующей системе догматических театральных зрелищ.
В его основе — не психологически развертывающаяся фабула, а философское противоречие между производственным и потребительским подходом к современной жизни. Это философское противоречие развертывается перед зрителями в ряде поло
жений, все шире и глубже раскрывающих основную диалектику заданной в спектак
ле идеи. В «Клеше задумчивом» нет и не может быть поэтому поступательного движения драматического действия, непре
рывно развертывающейся из прошлого в будущее фабулы. Категория потребитель
ского отношения к жизни углубляется по линии деляческого отношения к заводской работе, по линии индивидуалистической
заботы о самоусовершенствовании, и сюда же, разрывая всякую фабульную и вре
менную последовательность, вторгается эпизод «кронштадтской волынки», как ха
рактернейший пример, потребительского отношения к жизни. В противовес этой
потребительской линии раскрывается тема творческого подхода к жизни, опять-таки данная на примере и современного социалистического соревнования и революционного подполья и гражданской войны.
Таким образом, полностью разрушается фабульная композиция действия. Перед нами уже не драма, а некий новый вид театрального зрелища. И если эффект при
вычного драматического спектакля может быть охарактеризован, как «сочувствие зрительного зала развивающейся на сцене психологической судьбе героев, то творческий процесс, вызываемый «Клешем задумчивым», есть волевая реакция зрителя на эмоционально раскрываемую перед ним интеллектуальную, диалектическую тему.
Различие огромное. Такое, что мы в право спросить, «спектакль» ли перед нами,
или некое повое явление общественного действия, в порядке дискуссии, напр., материализованная в зрелищных формах ораторская речь. И действительно, законы, по
которым построен «Клеш задумчивый», может быть, правильнее всего рассматри
вать именно, как законы политического п философского ораторства.
Вместе с фабулой, вместе с понятием драмы рушится также понятие целостных театральных образов. Актерский образ раз
рушен в «Клеше задумчивом» не только в тех пределах, как это порою делается современными новаторскими театрами, играющими на «переключениях образов», но до основания и целиком. Здесь нет поступательного развертывания образов потому, что нет прямо развивающейся фабу
лы. Здесь нет «перипетий», «переломов» в образах потому, что эмоциональный про
цесс, вызываемый «Клешем задумчивым», развертывается не на сцене, а в зритель
ном зале. В зрительном зале происходят перипетии; среди молодежи, собравшейся в театре, должен совершиться перелом в сторону производственного, героического подхода к жизни. И когда этот перелом, вызываемый различнейшими выразительными средствами, примененными в спектакле, — налицо, тогда и действующие ли
па на сцене оказываются участниками общего героического подъема, несмотря на то, что непосредственно перед тем диалектика спектакля забросила их в низины потребительства, несмотря на то, что никакого «перелома», никакого душевного перерождения, столь любезного критике, мы
слящей по шаблонам, в спектакле нет. А поскольку ликвидирован целостный образ, постольку действующие лица совершают поступки и обнаруживают черты, ка
залось бы, совершенно противоречивые и несовместимые в одной и той же фигуре. Да, потому что условный натурализм об
раза уничтожается «Клешем задумчивым», потому что законы метафизической психологии и формальной логики с ее требова
ниями тождества опровергаются Трамом, потому что в «Клеше задумчивом» утвер
ждается диалектический принцип тождества противоречий.
Не следует смущаться тем, что на отдельных отрезках спектакля возникают и исчезают как бы обособленные черты сце
нических образов. И в ораторской речи дозволительно пользоваться в зависимости от целей уподоблениями, метафорами и образами, применяемыми наряду с иными
выразительными средствами. То же и в «Клеше задумчивом». Актеры являются здесь функциями спектакля в целом, они выступают порой под маской мимолетного и сейчас же разрушаемого сценического образа, порою в качестве ораторов непо
средственно обращающихся к зрителям, или в роли критиков, ставящих под со
мнение заданное в спектакле положение, или в качество эмоциональных возбудителей, на мгновение подымающих эмоциональное напряжение спектакля до край
ней высоты, или же в качестве носителей «частной» классовой правды. В качестве последних актеры в «Клеше задумчивоммогут, напр., со всей серьезностью изображать учителей сектантства. Они делают это, не прибегая к пародии или «гроте
ску». которые были бы необходимы в трактовке подобной сцены традиционным театром, именно потому, что, давая «част
ную правду» классовых врагов, спектакль следующим своим диалектическим пово
ротом может раскрыть и разоблачить ее противоречивость. Ликвидация сцениче
ских образов отнюдь не умаляет значения актеров в Театре Рабочей Молодежи. Нао
борот, их роль особенно важна именно потому, что становится не «ролью», а твор
ческим ораторским процессом. И он предъявляет к исполнителям требования весьма высокой техники. Но только техники иной, чем это свойственно актерам психологического и эмоционального плана. «Клеш за
думчивый» обнаруживает элементы новой системы актерской игры, резко противопо
ложной психо-аналитической, био-механической и иным существующим актерским школам. Элементы ее должны со временем раскрыться со всей полнотой.
Но необходимо помнить, что эта реконструкция актерской игры, как и рекон
струкция драмы, отнюдь не является в «Клеше задумчивом», как и во всей работе Театра Рабочей Молодежи, самоцелью или экспериментом. Они с неизбежностью вытекают из общих целей, поставленных перед собою ТРАМ’ом. Диалектическое философское зрелище требует форм, несо
мненно более емких и многообразных, чем ветхие средства традиционного догматического театра.
Наряду с актером о равноправными зрелищными функциями выступают в «Клеше задумчивом» декорация, музыка и свет. Сценическая площадка спектакля динамизирована, она состоит из вращаю
щихся полукруглых цилиндров, обращаясь к зрительному залу то выпуклой, то вогну
той стороной, эти цилиндры размежевывают эпизоды камерного и площадного ха
рактера. Их стремительное вращение вно
сит в зрелище элементы той динамической непрерывности, которая крайне существенна для развертывания спектакля, как диалектического процесса. Подвижные декорации — это само по себе не ново, но, примененные в «Клеше задумчивом», они насквозь соответствуют конструкции и целеустремленности спектакля.
Другим элементом декорации служит огромное стекло-зеркало, подвешенное над цилиндрами. Отражения в стекле последо
вательно дают второй план спектакля. В них ведется противоречивая тема, антитезис. Душное веселье танц-класса, тяжелая власть вещей, вся эта «потребитель
ская» линия проходит в зеркальных отражениях наклоненного стекла, противоре
чиво вторгаясь в «заданное благополучиеразвертывающихся на переднем плане сцен.
И наоборот, когда диалектика спектакля подымает на гребне именно потребительскую линию, то рождающаяся из противо
речия с ней героика мажорно проходит в гигантском зеркале. Тем же целям служит и свет. «Клеш задумчивый» заключает в себе на протяжении трех актов или, точ
нее. трех «кругов», из которых составляется это «диалектическое представле
ние», не менее 100 перемен света. По свет по служит здесь ни чисто эстетическим
целям, ни средствам условной символики. Задача световых перемен, достигаемых ря
дом прожекторов и многоцветных софитов, состоит в раскрытии все той же диалектической противоречивости спектакля. Двой
ственность каждого положения на сцене раскрывается игрой света; В словах и в движениях действующих лиц еще живет «благополучная», «тезисная» линия, а меняющийся свет уже подготавливает ее ан
титезис. Так противоречия между словом и светом, между движением и светом все