Уманскій садъ. Павильонъ-пристань въ нижнемъ саду.
Польскій поэтъ Трембецкій, современникъ и другъ гр. Потоцкихъ, такъ описываетъ свои впечатлѣнія при первомъ вступленіи въ Софіевку, кото
рой онъ посвятилъ цѣлую оригинальную поэму [1)].
Je me sens enivré, tout m’annonce un séjour
Offert à la plus belle et crée par
l’amour.
J’arrive, je descends; la plus belle
nature
Deploie en cent façons sa riante
parure.
Tout dans ces lieux accroit ma
vive émotion,
Je doute, en les voyant, de leur
création.
Ces collines, jadis arides, dépouil
lées,
D’arbres de tous pays à présent ombragées Offrent à mes regards unis dans ces climats Des cèdres du Liban aux chênes d’Atlas.
Подъѣздъ къ саду.
статуи Венеры — Медичи стоитъ въ гротѣ и отдѣляется отъ зрителя покрываломъ воды большей или меньшей толщины. Въ этомъ уголкѣ прохладно, и таинственная сѣнь царствуетъ даже въ самый солнечный полдень.
Отъ „Грота Венеры достаточно сдѣлать нѣсколько шаговъ вверхъ, чтобы открылся новый очарователь
ный видъ на „Островъ Любви , насыпанный на верхнемъ озерѣ. Быстрота смѣны впечатлѣній отъ таинственнаго „Грота Венеры къ жизнерадостному „Острову Любви
поразительна. Вообще, какъ уже отмѣчено, эта быстрота смѣны настроеній — характерна для описы
ваемаго сада. Глядя на „Островъ Любви невольно вызываешь въ памяти популярную картину Бё
клина „Островъ мертвыхъ , но тамъ зловѣщіе кипарисы, а здѣсь
жизнерадостные тополя,
поющіе пѣснь торжествующей любви.
Дальше мы уже вступаемъ во владѣнія Училища Земледѣлія и Садоводства, къ которому перешелъ садъ, конфиско
ванный у гр. Александра Потоцкаго въ 1834 году за участіе въ польскомъ мятежѣ.
Оранжереи дворца частью сохранились, частью перестроены; въ нихъ ра
ботаютъ ученики. Передъ оранжереями — виноградникъ и газоны, тоже отзвуки былой роскоши...
Садъ соединяется съ городомъ длинной каштановой аллеей, у входа въ которую стоятъ двѣ при
земистыя башенки-сторожки. Дойдя до нижняго пруда аллея сворачиваетъ въ сторону; черезъ па
вильонъ—пристань въ дорическомъ стилѣ, вступаемъ въ нижнюю часть сада, расположенную на берегахъ искусственнаго озера. Здѣсь сразу зритель очаровывается прелестью развертывающейся предъ нимъ де
кораціи, какъ ближе всего можно опредѣлить, по моему, Царицынъ Садъ. Но декорація не изъ грязныхъ тряпокъ, дающихъ иллюзію только при осо
быхъ условіяхъ, а изъ настоящихъ деревьевъ, воды и камней. Дорожка идетъ по самому берегу озера и достаточно сдѣлать нѣсколько шаговъ, чтобы картина измѣнилась. Въ серединѣ озера устроенъ фонтанъ, но его пускаютъ рѣдко.
Продолжая путь по той-же дорожкѣ мы находимъ рядъ уголковъ, носящихъ свое названіе, имѣющихъ каждый свое настроеніе. Здѣсь и гроты и „источ
никъ Гиппокрены и „Каскадъ и „Елисейскія поля и, наконецъ, прелестный „Гротъ Венеры : копія
Sophiowka. Poème polonais par St. Trembecky. Traduit en vers français par le comte de Lagarde. Книга издана въ Вѣнѣ въ 1815 году во время конгресса и первымъ подписчикомъ на нее значится Императоръ Александръ I.
Статуя Эврипида въ одной изъ аллей.
Изъ памятниковъ позднѣйшаго происхожденія интересенъ обелискъ въ память посѣщенія сада Императоромъ Николаемъ Первымъ (въ 1847 году).
Уманскій садъ — одинъ изъ немногихъ барскихъ парковъ, уцѣлѣвшихъ до нашего времени благодаря стеченію особыхъ обстоятельствъ. Въ этомъ случаѣ произошло обратное тому, что мы видимъ въ боль
шинствѣ русскихъ барскихъ усадебъ: садъ Потоцкихъ уцѣлѣлъ, а отъ дворцовъ не осталось и помину
***
Польскій поэтъ Трембецкій, современникъ и другъ гр. Потоцкихъ, такъ описываетъ свои впечатлѣнія при первомъ вступленіи въ Софіевку, кото
рой онъ посвятилъ цѣлую оригинальную поэму [1)].
Je me sens enivré, tout m’annonce un séjour
Offert à la plus belle et crée par
l’amour.
J’arrive, je descends; la plus belle
nature
Deploie en cent façons sa riante
parure.
Tout dans ces lieux accroit ma
vive émotion,
Je doute, en les voyant, de leur
création.
Ces collines, jadis arides, dépouil
lées,
D’arbres de tous pays à présent ombragées Offrent à mes regards unis dans ces climats Des cèdres du Liban aux chênes d’Atlas.
Подъѣздъ къ саду.
статуи Венеры — Медичи стоитъ въ гротѣ и отдѣляется отъ зрителя покрываломъ воды большей или меньшей толщины. Въ этомъ уголкѣ прохладно, и таинственная сѣнь царствуетъ даже въ самый солнечный полдень.
Отъ „Грота Венеры достаточно сдѣлать нѣсколько шаговъ вверхъ, чтобы открылся новый очарователь
ный видъ на „Островъ Любви , насыпанный на верхнемъ озерѣ. Быстрота смѣны впечатлѣній отъ таинственнаго „Грота Венеры къ жизнерадостному „Острову Любви
поразительна. Вообще, какъ уже отмѣчено, эта быстрота смѣны настроеній — характерна для описы
ваемаго сада. Глядя на „Островъ Любви невольно вызываешь въ памяти популярную картину Бё
клина „Островъ мертвыхъ , но тамъ зловѣщіе кипарисы, а здѣсь
жизнерадостные тополя,
поющіе пѣснь торжествующей любви.
Дальше мы уже вступаемъ во владѣнія Училища Земледѣлія и Садоводства, къ которому перешелъ садъ, конфиско
ванный у гр. Александра Потоцкаго въ 1834 году за участіе въ польскомъ мятежѣ.
Оранжереи дворца частью сохранились, частью перестроены; въ нихъ ра
ботаютъ ученики. Передъ оранжереями — виноградникъ и газоны, тоже отзвуки былой роскоши...
Садъ соединяется съ городомъ длинной каштановой аллеей, у входа въ которую стоятъ двѣ при
земистыя башенки-сторожки. Дойдя до нижняго пруда аллея сворачиваетъ въ сторону; черезъ па
вильонъ—пристань въ дорическомъ стилѣ, вступаемъ въ нижнюю часть сада, расположенную на берегахъ искусственнаго озера. Здѣсь сразу зритель очаровывается прелестью развертывающейся предъ нимъ де
кораціи, какъ ближе всего можно опредѣлить, по моему, Царицынъ Садъ. Но декорація не изъ грязныхъ тряпокъ, дающихъ иллюзію только при осо
быхъ условіяхъ, а изъ настоящихъ деревьевъ, воды и камней. Дорожка идетъ по самому берегу озера и достаточно сдѣлать нѣсколько шаговъ, чтобы картина измѣнилась. Въ серединѣ озера устроенъ фонтанъ, но его пускаютъ рѣдко.
Продолжая путь по той-же дорожкѣ мы находимъ рядъ уголковъ, носящихъ свое названіе, имѣющихъ каждый свое настроеніе. Здѣсь и гроты и „источ
никъ Гиппокрены и „Каскадъ и „Елисейскія поля и, наконецъ, прелестный „Гротъ Венеры : копія
Sophiowka. Poème polonais par St. Trembecky. Traduit en vers français par le comte de Lagarde. Книга издана въ Вѣнѣ въ 1815 году во время конгресса и первымъ подписчикомъ на нее значится Императоръ Александръ I.
Статуя Эврипида въ одной изъ аллей.
Изъ памятниковъ позднѣйшаго происхожденія интересенъ обелискъ въ память посѣщенія сада Императоромъ Николаемъ Первымъ (въ 1847 году).
Уманскій садъ — одинъ изъ немногихъ барскихъ парковъ, уцѣлѣвшихъ до нашего времени благодаря стеченію особыхъ обстоятельствъ. Въ этомъ случаѣ произошло обратное тому, что мы видимъ въ боль
шинствѣ русскихъ барскихъ усадебъ: садъ Потоцкихъ уцѣлѣлъ, а отъ дворцовъ не осталось и помину
***