Писатель - критик - читатель

Как-то совсем неожиданно — от лица всех писателей — на страницах «Ж. И.» Борис Лавренев нашел нужным повернуться спиной к критике.
В чем дело? Что случилось, Борис Лавренев? Чем вы так обижены? Неужели тем, что критики пытаются указать литературе правильные пути, что пытаются —другой вопрос, насколько верно истол
ковать и понятие «социального заказа», и степень его выполнения писателями?
— Ах, какая вы нервная барышня, Борис Лавренев!...
Ну, хорошо; ну, допустим, что среди критикой есть люди неумные, малограмотные, похожие на бегемотов в посудной лавке. Но отсюда вовсе еще не вытекает необходимость повернуться к ним ко всем спиной. И отсюда вовсе не вытекает, что всех
надо попросту назвать дураками и этим выказать свое к ним отношение.
Дорогой Лавренев! Блюменфельд и Штейнман, на примере которых вы громите всю современную
критику, вовсе еще не вся критика. Да, они люди молодые, но и они несомиенно смогут вас, автора «Марины» и «Мятежа», поучить и политической, и художественной грамоте. За исключением перечисленных вами Троцкого и Полонского остаются еще такие «бегемоты», как А. Воронский, Г. Горбачев, Г. Лелевич. Достаточно этих трех имен, чтобы увидеть, что Борис Лавренев зря гневаться изволит.
Допустим, что Штейнман действительно поучает по книжке Бердникова и Светлова и плохим русским языком (хотя это утверждение — только полемический трюк Лавренева). Но Воронский, Лелевич и Горба
чев, надеюсь, и вами могут быть признаны людьми марксистски грамотными. Можно быть о них разных мнений, можно не преклоняться перед их авторитетом (этого никто и не требует от великих писателей), но уже совсем нелепо и неубедительно на
зывать их всех малограмотными и поворачиваться к ним спиной. Это зрелище и для мало искушенного глаза может оказаться скучным.
Взять и переметать всю критику без различия направлений, точек зрения и степени квалификации в один винегрет, назвать всех дураками, указав, что вот-де один Лев Давыдович Троцкий, да одни
В. Полонский — настоящие критики, — это весьма симптоматично для «икса» — Лаврепева.
О Льве Давыдовиче Троцком мы умолчим. О его теории в свое время было достаточно и хорошо сказано. В его уме и без Лавренева никто не сомневался и не сомневается и лавреневская рекомендация тут совсем излишняя.
Но за какие такие заслуги Лавренев удостоил своим вниманием В. Полонского? Почему по П. Когана или не Львова-Рогачевского? Это остается тай
ной для всех. Наконец, что-то помотало Лавреневу пойти дальше в своих литературно-политических размышлениях и довести до логическою конца свои мысли мещански настроенного интеллигента, боящегося классовой резкости Лелевича и Горбачева и обиженного на Воронского. Тогда каждому стало бы понятно — к чему стремится Лавренев. В самом деле, что стоило ему черкнуть в своем рекомендательном
списке критиков хотя бы Лежнева, В. Правдухина (хотя насчет последнего есть у Лавренева свое «но»), а дальше и еще более приемлемых Лавреневым...
Зачем до такой степени обижаться на нашу критику, не спешащую признать писателей за классиков? Не все Фатовы и не у всех есть свои П. Ро
мановы. Подождите, тов. Лавренев, дайте срок. Может быть, вас и признаки за классика, по самому-то в таковые зачем напрашиваться!
Ваши разговорчики о социальном заказе и его сути напоминают весьма не острые брюзжания провинциальных батюшек о беспокойстве от существо
вании зловредного комсомола и его растлевающем влиянии на православных.
Прежде всего вы забываете, что социальный заказ сегодняшнею дня вовсе не тот, каким он был во времена Пушкина. И ваши сообщения о статкарточках библиотек нам еще ничего говорят. Мы знаем, что мессмендовщина выдержала огромный тираж, в то время как настоящая и хорошая лите
ратура шла на селедочную обертку и на разновес в ларьках.
Что же, по вашему, мессмендовщина — это и есть выполнение социального заказа эпохи? Ведь «Конец хазы» в «Ковше» имела тоже не малый тираж. Эренбурговские «Трест Д. К.», «Любовь Жанны Ней» и прочая чепуха — вещи тоже тиражистые. Что же, это и есть выполнение социального заказа?
Вы забываете, что в стране, где жизнь организуется разумно под руководством коммунистиче
ской партію, где весь быт и все взаимоотношения
колоссально разнятся от стран буржуазно-капиталистических, что в этом случае социальным заказом должен быть заказ руководящего класса в лице партии.
А вы наивно хотите уверить нас, что вы выражаете социальную сущность нашей этики, прислу
шиваясь к голосу не партии и советской общественности, а присматриваясь к статистический карточкам нескольких библиотек.
Вот вы говорите авторитетнейшим тоном о социальном заказе, о духе эпохи и ее философію, о других высоких материях. Говорите о том, что кри
тики марксистски неграмотны — к лучшем случае.
А вы сами-то достаточно грамотны, чтобы судить о таких вещах? Ведь вот ваши же «Республика Итль» — не говоря уже о «Марине» — на деле пока
зывает, как вы сами перепутали все карты и не поняли настоящею социального заказа нашего времени и правящего класса, чуть-ли не от имени которого вы выступаете.
Дорогой товарищ! Ваши рассказы перепечатывались и бологвардейской прессой. За что это говорит? Может быть, за то, что вами невольно выполнен социальный заказ белогвардейцев, хотя вы и отмежевались своевременно от них? Мы вас не обвиняем в «белогвардействе», а этим примером хотели указать то, что, критикуя критиков и их толкование социального заказа, вы сами его не понимаете и запутались в трех классических соснах.