Новое зданіе музея Дома Романовыхъ въ Костромѣ, выстроенное по проекту архитектора Н. И. Горлицына, въ память 300-лѣтія царствованія Дома Романовыхъ. Съ фот. К.К. Булла
Въ сосѣдней горницѣ спали «дневальные жильцы», въ слѣдующей лежали «стряпчіе», а за ними въ горницѣ опочивалъ самъ царь съ двумя избранными «спальниками».
Ложились, помолившись, истопники, и начиналъ тогда балагурить Сенька Гвоздь.
— Какъ отличусь передъ царемъ-батюшкой, сейчасъ печки эти брошу и на коня сяду. Казны будетъ у меня— считать не перечесть; жену раскрасавицу возьму въ домъ.
— Ой, Сенька, разбахвалился! — смѣялись товарищи, — гляди, какъ бы тебѣ за похвальбу языкъ не вырѣзали.
— Гвоздь, прямо гвоздь, — говорили они, — и откуда ты такіе помыслы имѣешь? А Сенька смѣется:
— Чѣмъ я не бояринъ. И лицомъ пригожъ, и дородствомъ. Казны нѣтъ, да царь пожалуетъ.
— Охъ, не сносить тебѣ головы! — Не бойсь!..
II.
Одного за другимъ выгоняли изъ клѣтки волковъ и напускали на нихъ злыхъ собакъ.
Царь, опершись руками на колѣна, жаднымъ взоромъ слѣдилъ за жестокой травлей.
Одного волка собаки растерзали сразу; другой волкъ долго бѣгалъ и увертывался, пока не сшибла его грудью огромная собака. Зато третій волкъ отомстилъ за своихъ товарищей. Онъ сразу прижался задомъ къ забору и ощерилъ свои страшные зубы. Собаки учуяли свою смерть, окружили его полукружіемъ и яростно лаяли на него, но ни одна не рѣшалась кинуться.
Псари улюлюкали и травили. Наконецъ, на волка бросилась одна и тотчасъ съ воемъ покатилась прочь, отброшенная волкомъ. Показалась кровь и обезумѣли со
баки. Одна за другой онѣ бросились на волка и тотъ едва успѣвалъ оборачиваться, страшно работая своими челюстями.
Собаки взлетали кверху и бездыханныя падали на песокъ. Все кругомъ покрылось кровью.
Царь совсѣмъ перегнулся. Лицо его разгорѣлось и онъ восклицалъ:
— Вотъ такъ звѣрь!
— Осилятъ собаки, — говорили бояре.
Волкъ былъ ужо обагренъ и своей кровью. Отъ его взъерошенной шерсти поднимался паръ; крѣпкія ноги его уже дрожали, но онъ продолжалъ отражать нападенія.
Царь сжалился.
— Отогнать собакъ, — сказалъ онъ, — а волка, если выживетъ, отпустить на волю!
И тотчасъ псари бросились на арену съ арапниками
И случилось отличиться Сенькѣ.
Былъ весенній радостный день и захотѣлось царю позабавиться. А любимой забавой его было — садки да травли.
Тотчасъ захлопотали во дворцѣ. На заднемъ дворѣ, за высокой загородкой, было устроено поле, а передъ нимъ высокое царское мѣсто.
Часу не прошло, какъ изъ Сокольниковъ привели злыхъ собакъ, а за ними притащили трехъ волковъ да двухъ медвѣдей.
Царь вышелъ, окруженный боярами, сѣлъ на свое мѣ
сто и началась забава.
Въ сосѣдней горницѣ спали «дневальные жильцы», въ слѣдующей лежали «стряпчіе», а за ними въ горницѣ опочивалъ самъ царь съ двумя избранными «спальниками».
Ложились, помолившись, истопники, и начиналъ тогда балагурить Сенька Гвоздь.
— Какъ отличусь передъ царемъ-батюшкой, сейчасъ печки эти брошу и на коня сяду. Казны будетъ у меня— считать не перечесть; жену раскрасавицу возьму въ домъ.
— Ой, Сенька, разбахвалился! — смѣялись товарищи, — гляди, какъ бы тебѣ за похвальбу языкъ не вырѣзали.
— Гвоздь, прямо гвоздь, — говорили они, — и откуда ты такіе помыслы имѣешь? А Сенька смѣется:
— Чѣмъ я не бояринъ. И лицомъ пригожъ, и дородствомъ. Казны нѣтъ, да царь пожалуетъ.
— Охъ, не сносить тебѣ головы! — Не бойсь!..
II.
Одного за другимъ выгоняли изъ клѣтки волковъ и напускали на нихъ злыхъ собакъ.
Царь, опершись руками на колѣна, жаднымъ взоромъ слѣдилъ за жестокой травлей.
Одного волка собаки растерзали сразу; другой волкъ долго бѣгалъ и увертывался, пока не сшибла его грудью огромная собака. Зато третій волкъ отомстилъ за своихъ товарищей. Онъ сразу прижался задомъ къ забору и ощерилъ свои страшные зубы. Собаки учуяли свою смерть, окружили его полукружіемъ и яростно лаяли на него, но ни одна не рѣшалась кинуться.
Псари улюлюкали и травили. Наконецъ, на волка бросилась одна и тотчасъ съ воемъ покатилась прочь, отброшенная волкомъ. Показалась кровь и обезумѣли со
баки. Одна за другой онѣ бросились на волка и тотъ едва успѣвалъ оборачиваться, страшно работая своими челюстями.
Собаки взлетали кверху и бездыханныя падали на песокъ. Все кругомъ покрылось кровью.
Царь совсѣмъ перегнулся. Лицо его разгорѣлось и онъ восклицалъ:
— Вотъ такъ звѣрь!
— Осилятъ собаки, — говорили бояре.
Волкъ былъ ужо обагренъ и своей кровью. Отъ его взъерошенной шерсти поднимался паръ; крѣпкія ноги его уже дрожали, но онъ продолжалъ отражать нападенія.
Царь сжалился.
— Отогнать собакъ, — сказалъ онъ, — а волка, если выживетъ, отпустить на волю!
И тотчасъ псари бросились на арену съ арапниками
И случилось отличиться Сенькѣ.
Былъ весенній радостный день и захотѣлось царю позабавиться. А любимой забавой его было — садки да травли.
Тотчасъ захлопотали во дворцѣ. На заднемъ дворѣ, за высокой загородкой, было устроено поле, а передъ нимъ высокое царское мѣсто.
Часу не прошло, какъ изъ Сокольниковъ привели злыхъ собакъ, а за ними притащили трехъ волковъ да двухъ медвѣдей.
Царь вышелъ, окруженный боярами, сѣлъ на свое мѣ
сто и началась забава.