Въ затопленной Бельгіи.
Когда у бельгійцевъ не хватило войска и снарядовъ, чтобы остановить яростный натискъ нѣмцевъ, они открыли шлюзы и превратили свою цвѣтущую страну въ сплошное болото. Наступленіе нѣмцевъ было сломлено. Имъ при
шлось искать спасенія въ бѣгствѣ, бросая орудія и обозы. На нашемъ рисункѣ снимокъ съ участка, гдѣ находился весьма значительный отрядъ германцевъ, укрѣпившихся въ траншеяхъ. Отъ послѣднихъ не осталось и слѣда. Лишь одинокая пушка да перевернутая каска виднѣются на по
верхности сѣрой воды.
(Съ фот. С. Левковича).
— Ужъ не знаю, какъ быть, дверь отворить я не хочу, коли хотите ночевать, полѣзайте сюда въ окно!
Словакъ передалъ своимъ товарищамъ о предложеніи ксендза, и австрійцы, тѣсня другъ друга, сейчасъ же стали карабкаться по выступамъ дома въ открытое окно.
Они до того спѣшили, обрадованные, что могутъ гдѣнибудь укрыться отъ погони, что сунулись сразу даже трое въ окошко и застряли въ немъ. Кое-какъ протиснулись.
— Теперь, какъ мы уже здѣсь, пане ксендзъ, накормите насъ, мы голодны, — уже перемѣняя тонъ, сказалъ одинъ изъ офицеровъ.
— У меня ничего нѣтъ для васъ, господа! — попробовалъ отказаться хозяинъ.
— У кссндза-то нѣтъ? Тоже придумалъ! Ну, ну, скорѣе, вытаскивай все на столъ, что есть, просить больше не бу
демъ, довольно продержалъ насъ тамъ внизу на улицѣ, — дерзко крикнулъ другой офицеръ по-нѣмецки, понявъ, что ксендзъ отказывается.
Чтобы скорѣе заставить хозяина исполнить приказъ, онъ вытащилъ револьверъ и приставилъ его къ груди священнослужителя.
Послѣдній принужденъ былъ раскрыть свои кладовушки и принялся вытаскивать всѣ запасы, какіе имѣлъ.
Австрійцы оживились, дерзость ихъ увеличилась, послышался смѣхъ, одинъ изъ нихъ сломалъ замокъ небольшого шкафчика и сталъ забирать стоявшій въ немъ серебряныя вещи.
Поблѣднѣвшій хозяинъ не посмѣлъ возражать.
Собаки, примѣняемыя въ бельгійской и англійской арміяхъ для перевозки легкой горной артиллеріи, усердно и несутъ свою тяжелую службу. Какъ видно рисункѣ, одна изъ собакъ (лѣвая) получила уже въ походѣ раны,
и лапы ся перевязаны.
V.
Внизу у дверь раздался громкій стукъ. Австрійцы вздрогнули, стали прислушиваться, за минуту задорные
и дерзкіе, они сразу притихли, пугливо озираясь, видимо, не зная, что дѣлать.
Громкій голосъ внизу прервалъ воцарившееся молчаніе.
— Ксендзъ, а ксендзъ, никакъ у тебя австріяки попрятались? — послышался громкій вопросъ по-русски.
Бѣглецы, притаившись, махали ксендзу, чтобы тотъ не отвѣчалъ.
— Что жъ ты, спишь, что-ли тамъ, отвѣчай! — снова раздалось съ улицы.
— Русскіе! — безпомощно прошепталъ еще недавно такой дерзкій офицеръ: — пропали мы!
Ксендзъ подошелъ къ окну. Его неожиданно охватила смѣлость, желаніе отомстить дерзкимъ гостямъ.
— Есть! — наклоняясь черезъ подоконникъ, твердо отвѣтилъ онъ.
— Ну, такъ что-жъ тамъ медлить-то, давай ихъ сюда! Пусть сдаются!
Еще болѣе перепугались австрійцы. Они поняли, что спастись нельзя, и чуть не въ одинъ голосъ закричали: — Сдаемся, сдаемся!
Одинъ изъ офицеровъ сорвалъ съ постели ксендза простыню и, передавъ ее ксендзу, велѣлъ махать ею въ знакъ сдачи.
— Махайте пожалуйста, побольше, а то еще стрѣлять будутъ, перебьютъ насъ, — умоляюще шепталъ онъ.
— Хорошо! Выходи по одному — снова крикнулъ невѣдомый врагъ.
Обрадовались австріяки, что стрѣлять не будутъ, и
Когда у бельгійцевъ не хватило войска и снарядовъ, чтобы остановить яростный натискъ нѣмцевъ, они открыли шлюзы и превратили свою цвѣтущую страну въ сплошное болото. Наступленіе нѣмцевъ было сломлено. Имъ при
шлось искать спасенія въ бѣгствѣ, бросая орудія и обозы. На нашемъ рисункѣ снимокъ съ участка, гдѣ находился весьма значительный отрядъ германцевъ, укрѣпившихся въ траншеяхъ. Отъ послѣднихъ не осталось и слѣда. Лишь одинокая пушка да перевернутая каска виднѣются на по
верхности сѣрой воды.
(Съ фот. С. Левковича).
— Ужъ не знаю, какъ быть, дверь отворить я не хочу, коли хотите ночевать, полѣзайте сюда въ окно!
Словакъ передалъ своимъ товарищамъ о предложеніи ксендза, и австрійцы, тѣсня другъ друга, сейчасъ же стали карабкаться по выступамъ дома въ открытое окно.
Они до того спѣшили, обрадованные, что могутъ гдѣнибудь укрыться отъ погони, что сунулись сразу даже трое въ окошко и застряли въ немъ. Кое-какъ протиснулись.
— Теперь, какъ мы уже здѣсь, пане ксендзъ, накормите насъ, мы голодны, — уже перемѣняя тонъ, сказалъ одинъ изъ офицеровъ.
— У меня ничего нѣтъ для васъ, господа! — попробовалъ отказаться хозяинъ.
— У кссндза-то нѣтъ? Тоже придумалъ! Ну, ну, скорѣе, вытаскивай все на столъ, что есть, просить больше не бу
демъ, довольно продержалъ насъ тамъ внизу на улицѣ, — дерзко крикнулъ другой офицеръ по-нѣмецки, понявъ, что ксендзъ отказывается.
Чтобы скорѣе заставить хозяина исполнить приказъ, онъ вытащилъ револьверъ и приставилъ его къ груди священнослужителя.
Послѣдній принужденъ былъ раскрыть свои кладовушки и принялся вытаскивать всѣ запасы, какіе имѣлъ.
Австрійцы оживились, дерзость ихъ увеличилась, послышался смѣхъ, одинъ изъ нихъ сломалъ замокъ небольшого шкафчика и сталъ забирать стоявшій въ немъ серебряныя вещи.
Поблѣднѣвшій хозяинъ не посмѣлъ возражать.
Собаки, примѣняемыя въ бельгійской и англійской арміяхъ для перевозки легкой горной артиллеріи, усердно и несутъ свою тяжелую службу. Какъ видно рисункѣ, одна изъ собакъ (лѣвая) получила уже въ походѣ раны,
и лапы ся перевязаны.
V.
Внизу у дверь раздался громкій стукъ. Австрійцы вздрогнули, стали прислушиваться, за минуту задорные
и дерзкіе, они сразу притихли, пугливо озираясь, видимо, не зная, что дѣлать.
Громкій голосъ внизу прервалъ воцарившееся молчаніе.
— Ксендзъ, а ксендзъ, никакъ у тебя австріяки попрятались? — послышался громкій вопросъ по-русски.
Бѣглецы, притаившись, махали ксендзу, чтобы тотъ не отвѣчалъ.
— Что жъ ты, спишь, что-ли тамъ, отвѣчай! — снова раздалось съ улицы.
— Русскіе! — безпомощно прошепталъ еще недавно такой дерзкій офицеръ: — пропали мы!
Ксендзъ подошелъ къ окну. Его неожиданно охватила смѣлость, желаніе отомстить дерзкимъ гостямъ.
— Есть! — наклоняясь черезъ подоконникъ, твердо отвѣтилъ онъ.
— Ну, такъ что-жъ тамъ медлить-то, давай ихъ сюда! Пусть сдаются!
Еще болѣе перепугались австрійцы. Они поняли, что спастись нельзя, и чуть не въ одинъ голосъ закричали: — Сдаемся, сдаемся!
Одинъ изъ офицеровъ сорвалъ съ постели ксендза простыню и, передавъ ее ксендзу, велѣлъ махать ею въ знакъ сдачи.
— Махайте пожалуйста, побольше, а то еще стрѣлять будутъ, перебьютъ насъ, — умоляюще шепталъ онъ.
— Хорошо! Выходи по одному — снова крикнулъ невѣдомый врагъ.
Обрадовались австріяки, что стрѣлять не будутъ, и