Памятникъ меценату.
осторожно, одинъ за другимъ, стали спускаться внизъ, къ двери.
Корнѣй, — это былъ онъ стоялъ снаружи у той-же двери и , какъ только первый же врагъ появился на порогѣ, скомандовалъ:
— Клади оружие!
Австріякъ покорно наклонился и положилъ остатокъ своего вооруженія у ногъ солдата.
Корнѣй, облокотясь на винтовку, зорко слѣдилъ за остальными врагами, робко вылѣзавшими изъ дверей домика ксендза.
Темнота мѣшала послѣднимъ узнать, много-ли русскихъ находится здѣсь.
Когда вышелъ изъ дверей докторъ, Корнѣй крикнулъ глядѣвшему въ окно ксендзу.
— Много-ли тамъ еще осталось у тебя, ксендзъ? — Всѣ вышли!
— Ну, становись въ рядъ! И австрійцы вытянулись.
Только сейчасъ сообразилъ смѣльчакъ: что же ему дѣлать дальше? Вести 19 плѣнныхъ одному представлялось чѣімъ-то невѣроятнымъ: они не только могли убѣжать, по и самого его убить.
VI.
Не спалось что-то двумъ сосѣдямъ ушедшаго Семенова. Потянулись, глаза протерли.
— Эхъ, курнуть-бы хорошо теперь, — подумалъ одинъ изъ нихъ. — А цыгарки свернуть не изъ чего, ни крошки махорки, и бумаги нѣтъ!
Вспомнилось солдату, что у Корнѣя все это въ изобиліи имѣется, пошарилъ, пошарилъ онъ то мѣсто, гдѣ лежалъ еще недавно Семеновъ, и ничего не нащупалъ. Отъ Корнѣя и слѣда не осталось.
Другой солдатикъ проснулся, разговорились, про Корпѣя вспомнили, хватились его.
— Знаешь что, Федоръ, не иначе, какъ Корнюшка нашъ въ деревню ушелъ, ишь онъ съ вечера то вчера больно туда рвался!
— А ну, его, ишь безстрашный какой, полѣзъ одинъ! — изумился Федоръ,
— Вотъ то-то, что безстрашный, какъ-бы и впрямь зря не истратился! Можетъ, австріякъ его приколетъ, поди, сидятъ теперь тамъ, которые, не всѣ убѣгли!
— Въ такомъ дѣлѣ, не иначе какъ нужно къ нему на выручку пойти, — неожиданно рѣшилъ Федоръ.
И оба солдата, не долго думая, схватили свои ружья, сбѣжали съ пригорка и бѣгомъ отправились черезъ поле въ деревню.
— А гдѣ его тутъ найдешь, по теми-то такой, — разсуждалъ Иванъ Бѣлый, первый изъ нихъ: — онъ, какъ иголка въ стогѣ, потонулъ.
— Отыщется, небось, парень онъ ловкій. — Покричимъ что-ль?
И по ночной тишинѣ раздались звонкіе голоса, звавшіе пропавшаго товарища.
— Корнѣй Семенычъ, Корнѣй, Корнюшка!
— Здѣсь, ступайте сюда, ребята, — откуда-то изъ темноты заглушенный стѣнами домовъ, отозвался пропавшій солдатъ.
— Идемъ, идемъ, — обрадовались оба его товарища и побѣжали скорѣе.
— Да ну, черти, торопись, дѣло самое нужнѣйшее имѣется! — ужъ совсѣмъ близко отъ них прозвучалъ голосъ Корнѣя, — Забирайте плѣнныхъ!
Ничего не понимая, солдатики бросились исполнять приказъ Семенова, еще больше наводя страхъ на безоружныхъ австрійцевъ.
— Ксендзъ, а ксендзъ, нѣтъ ли у тебя гдѣ тутъ фурманки, а то и двухъ, — догадался Корнѣй.
Открытый на-двяхь памятникъ знаменитому художнику А. И. Куинджи, оставившему свое милліонное состояніе на благотворительныя цѣли, главнымъ образомъ — на под
держку начинающихъ художниковъ.
(Съ фот. Я. Штейнберга).
У ксендза до сихъ поръ еще не прошло зло противъ ночныхъ посѣтителей, онъ сейчасъ же послалъ служанку оты
скать гдѣ-то у крестьянъ не двѣ, а три фурманки, то есть, телѣжки, и онѣ сейчасъ же подкатили, запряженныя лоша
денками. На одну изъ нихъ русскіе положили все оружіе, забранное у австріяковъ, а на двѣ остальныя посадили плѣнныхъ и сѣли сами, дерзка на перевѣсъ ружья.
Но австрійцы и ее думали бѣжать. Они не могли до сихъ поръ сообразить, что взяты въ плѣнъ только однимъ солдатомъ, и покорно исполняли все, что онъ имъ приказывалъ...
Когда раздался стукъ колесъ около бивака, часовые окликнули: «кто идетъ», и Корнѣй какъ-то радостно выкрикнулъ:
— Свои, не стрѣляй, австрійскихъ пѣтуховъ раздобыли! Принимай, жарить будемъ!
Плѣнные не поняли шутки, только у одного словака сжалось испуганно сердце...
— Ладно то ладно, что ты, Семеновъ, привелъ столько плѣнныхъ, — замѣтилъ командиръ отличившемуся солдату, — а все-жъ, наказать тебя бы слѣдовало, зачѣмъ приказъ мой не исполнилъ, ушелъ одинъ. Не справился бы со всѣми, ишь ихъ сколько!
— Ваше высокородіе, русскій-то солдатъ не справится? Никогда этого не было и не будетъ, — увѣренно отвѣтилъ рядовой, не придавая особаго значенія своему исключительному подвигу.
Г. Полиповъ.
осторожно, одинъ за другимъ, стали спускаться внизъ, къ двери.
Корнѣй, — это былъ онъ стоялъ снаружи у той-же двери и , какъ только первый же врагъ появился на порогѣ, скомандовалъ:
— Клади оружие!
Австріякъ покорно наклонился и положилъ остатокъ своего вооруженія у ногъ солдата.
Корнѣй, облокотясь на винтовку, зорко слѣдилъ за остальными врагами, робко вылѣзавшими изъ дверей домика ксендза.
Темнота мѣшала послѣднимъ узнать, много-ли русскихъ находится здѣсь.
Когда вышелъ изъ дверей докторъ, Корнѣй крикнулъ глядѣвшему въ окно ксендзу.
— Много-ли тамъ еще осталось у тебя, ксендзъ? — Всѣ вышли!
— Ну, становись въ рядъ! И австрійцы вытянулись.
Только сейчасъ сообразилъ смѣльчакъ: что же ему дѣлать дальше? Вести 19 плѣнныхъ одному представлялось чѣімъ-то невѣроятнымъ: они не только могли убѣжать, по и самого его убить.
VI.
Не спалось что-то двумъ сосѣдямъ ушедшаго Семенова. Потянулись, глаза протерли.
— Эхъ, курнуть-бы хорошо теперь, — подумалъ одинъ изъ нихъ. — А цыгарки свернуть не изъ чего, ни крошки махорки, и бумаги нѣтъ!
Вспомнилось солдату, что у Корнѣя все это въ изобиліи имѣется, пошарилъ, пошарилъ онъ то мѣсто, гдѣ лежалъ еще недавно Семеновъ, и ничего не нащупалъ. Отъ Корнѣя и слѣда не осталось.
Другой солдатикъ проснулся, разговорились, про Корпѣя вспомнили, хватились его.
— Знаешь что, Федоръ, не иначе, какъ Корнюшка нашъ въ деревню ушелъ, ишь онъ съ вечера то вчера больно туда рвался!
— А ну, его, ишь безстрашный какой, полѣзъ одинъ! — изумился Федоръ,
— Вотъ то-то, что безстрашный, какъ-бы и впрямь зря не истратился! Можетъ, австріякъ его приколетъ, поди, сидятъ теперь тамъ, которые, не всѣ убѣгли!
— Въ такомъ дѣлѣ, не иначе какъ нужно къ нему на выручку пойти, — неожиданно рѣшилъ Федоръ.
И оба солдата, не долго думая, схватили свои ружья, сбѣжали съ пригорка и бѣгомъ отправились черезъ поле въ деревню.
— А гдѣ его тутъ найдешь, по теми-то такой, — разсуждалъ Иванъ Бѣлый, первый изъ нихъ: — онъ, какъ иголка въ стогѣ, потонулъ.
— Отыщется, небось, парень онъ ловкій. — Покричимъ что-ль?
И по ночной тишинѣ раздались звонкіе голоса, звавшіе пропавшаго товарища.
— Корнѣй Семенычъ, Корнѣй, Корнюшка!
— Здѣсь, ступайте сюда, ребята, — откуда-то изъ темноты заглушенный стѣнами домовъ, отозвался пропавшій солдатъ.
— Идемъ, идемъ, — обрадовались оба его товарища и побѣжали скорѣе.
— Да ну, черти, торопись, дѣло самое нужнѣйшее имѣется! — ужъ совсѣмъ близко отъ них прозвучалъ голосъ Корнѣя, — Забирайте плѣнныхъ!
Ничего не понимая, солдатики бросились исполнять приказъ Семенова, еще больше наводя страхъ на безоружныхъ австрійцевъ.
— Ксендзъ, а ксендзъ, нѣтъ ли у тебя гдѣ тутъ фурманки, а то и двухъ, — догадался Корнѣй.
Открытый на-двяхь памятникъ знаменитому художнику А. И. Куинджи, оставившему свое милліонное состояніе на благотворительныя цѣли, главнымъ образомъ — на под
держку начинающихъ художниковъ.
(Съ фот. Я. Штейнберга).
У ксендза до сихъ поръ еще не прошло зло противъ ночныхъ посѣтителей, онъ сейчасъ же послалъ служанку оты
скать гдѣ-то у крестьянъ не двѣ, а три фурманки, то есть, телѣжки, и онѣ сейчасъ же подкатили, запряженныя лоша
денками. На одну изъ нихъ русскіе положили все оружіе, забранное у австріяковъ, а на двѣ остальныя посадили плѣнныхъ и сѣли сами, дерзка на перевѣсъ ружья.
Но австрійцы и ее думали бѣжать. Они не могли до сихъ поръ сообразить, что взяты въ плѣнъ только однимъ солдатомъ, и покорно исполняли все, что онъ имъ приказывалъ...
Когда раздался стукъ колесъ около бивака, часовые окликнули: «кто идетъ», и Корнѣй какъ-то радостно выкрикнулъ:
— Свои, не стрѣляй, австрійскихъ пѣтуховъ раздобыли! Принимай, жарить будемъ!
Плѣнные не поняли шутки, только у одного словака сжалось испуганно сердце...
— Ладно то ладно, что ты, Семеновъ, привелъ столько плѣнныхъ, — замѣтилъ командиръ отличившемуся солдату, — а все-жъ, наказать тебя бы слѣдовало, зачѣмъ приказъ мой не исполнилъ, ушелъ одинъ. Не справился бы со всѣми, ишь ихъ сколько!
— Ваше высокородіе, русскій-то солдатъ не справится? Никогда этого не было и не будетъ, — увѣренно отвѣтилъ рядовой, не придавая особаго значенія своему исключительному подвигу.
Г. Полиповъ.