Развѣдка.
(Письмо съ войны).
1.
— Вольноопредѣляющійся Арсеньевъ, вы должны полетѣть черезъ часъ. По
старайтесь хорошенько высмотрѣть расположеніе нѣмцевъ. Только смотри
те — держитесь высоко... Не то васъ подстрѣлятъ, и мы лишимся нашего славнаго летчика... До свиданья... желаю успѣха...
Генералъ привѣтливо кивнулъ молодому авіатору и торопливыми, очень крѣпкими для своихъ шестидесяти лѣтъ, шагами повернулъ къ ожидавшему его автомобилю. Авіаторъ позвалъ механи
ковъ — и черезъ нѣсколько минутъ на мокрой отъ трехдневнаго, безпрерывнаго дождя лужайкѣ, стоялъ аэропланъ, а кругомъ суетились солдаты, готовя полотняную птицу къ полету.
Вольноопредѣляющійся Арсеньевъ, несмотря на свои скромные солдатскіе погоны, несмотря на свои двадцать одинъ годъ, — уже зналъ, что такое слава и извѣстность. Нѣсколько лѣтъ назадъ, когда авіація послѣ первыхъ опытовъ и исканій сдѣлалась моднымъ увлекательнымъ спортомъ, онъ, восемнадцатилѣтній студентъ-политехникъ, поступилъ въ авіаціонную школу, а черезъ нѣсколько недѣль блестяще сдалъ пилотскій экзаменъ, поразивъ учителей и инструкторовъ головокружительной восьмеркой. На воздухоплавательной не
дѣлѣ въ теченіе всѣхъ семи дней, когда чуть ли не вся столица выѣзжала за городъ, на большой аэродромъ, онъ восхищалъ всѣхъ своими смѣлыми, вы
сокими полетами. Газеты писали о немъ восторженные отчеты, помѣщали его портреты, а экспансивный фельетонистъ «Жизни» называлъ его «молодымъ принцемъ воздуха»...
Арсеньевъ взялъ лучшіе призы и съ этого момента цѣликомъ ушелъ въ авіацію. Увлекающійся, опьяненный ус
пѣхомъ, шумной газетной рекламой и нарождавшейся популярностью, онъ за
бросилъ институтъ, съ его томительными лекціями и трудными экзаменами, уговорилъ отца, богатаго волжскаго помѣщика, купить ему семидесятисиль
ный «блеріо» и поѣхалъ по городамъ показывать провинціи дотолѣ невѣдо
мое, новое искусство человѣка-птицы. Черезъ полгода Арсеньева знала почти вся Россія.
Потомъ Парижъ. Два мѣсяца пробылъ летчикъ у самого Блеріо; знаменитый французъ былъ въ восторгѣ отъ русскаго ученика. Они совершили вмѣстѣ нѣсколько большихъ полетовъ, и париж
ская пресса уже печатала на первыхъ страницахъ своихъ еженедѣльниковъ двойной портретъ — «Луи Блеріо и его знаменитый русскій ученикъ Арсеньевъ».
Потомъ онъ вернулся въ Россію, опять взялъ нѣсколько большихъ при
зовъ, а когда началась балканская война — чуть ли не въ первый день отправился въ Сербію, и въ теченіе всей блестящей эпопеи турецкаго раз
грома смѣлыми, красивыми полетами помогалъ сербской арміи.
Война кончилась; Арсеньевъ вернулся въ Россію. Слава, извѣстность и кокетливая орденская ленточка въ петлицѣ...
Насколько большихъ перелетовъ въ годъ съ неизмѣнными крупными призами давали двадцатилѣтнему юношѣ
Англійская батарея, замаскированная въ кустахъ, на сѣверномъ побережьѣ Франціи.
(Съ фот. С. Левковича).
за лѣтніе мѣсяцы пятнадцать-двадцать тысячъ, а остальную часть года Арсень
Въ лѣсистыхъ мѣстностяхъ Фландріи перестрѣлка ведется въ два и три этажа. Взобравшись на деревья, бельгійскіе стрѣлки мѣткими выстрѣлами подбиваютъ «нѣмецкую дичь», также скрывающуюся среди древесныхъ сучьевъ.
евъ безпечно жилъ въ столицѣ, проводя время въ безалаберной суетѣ легкомъ с
ленныхъ приключеній и тщательномъ изученіи дорогихъ ресторановъ. Неожи
данный, громкій успѣхъ кружилъ ему голову. А тутъ еще постоянные компли
менты въ печати, атмосфера рекламы и газетнаго шума, цѣлый хвостъ поклон
никовъ и поклонницъ. Послѣднихъ было особенно много. Да и не мудрено. Из
вѣстный авіаторъ былъ удивительно красивымъ, высокимъ, стройнымъ юно
шей, съ большими искрящимися глазами и матовымъ румянцемъ свѣжихъ, почти дѣтскихъ, щекъ.
День незамѣтно проходилъ въ яко-бы дѣловыхъ бесѣдахъ съ директорами заводовъ, товарищами-авіаторами, конструкторами, изобрѣтателями, журналистами. Вечера въ ресторанъ, въ клубѣ или на балу. Въ городѣ говорили о его сказочныхъ выигрышахъ, о модной испанкѣ изъ Акваріума, о какой-то милліонершѣ-казачкѣ, перекочевавшей въ столицу изъ своихъ донскихъ помѣстій только для того, чтобы познакомиться съ извѣстнымъ авіаторомъ... Жизнь ка
залась ему какимъ-то непрекращающимся праздникомъ...
2.
Съ самаго начала войны, въ тотъ же самый день, когда по улицамъ всѣхъ русскихъ городовъ запестрѣли свѣтлые листки мобилизаціонныхъ указовъ, Арсеньевъ поступилъ въ авіаціонный отрядъ, и скромнымъ вольноопредѣляющимся, несмотря на всѣ свои авіаціонныя заслуги, отправился на театръ военныхъ дѣйствій.
До сихъ поръ не было еще ни одного большого дѣла. Нѣсколько небольшихъ рекогносцировокъ — невысоко и недалеко; а затѣмъ, когда наступила пора дѣйствовать, то либо мѣшалъ дождь, либо не было приказовъ, — и приходилось огра
ничиваться небольшими, пятиминутными пробными полетами.
— Сижу безъ дѣла, — недовольно думалъ Арсеньевъ, — пустяками занимаюсь... Вотъ, если бы какой-нибудь большой полетъ... залетѣть бы далеко къ нѣмцамъ... это я понимаю...
И вотъ сегодня, наконецъ, представил