Прожекторъ съ англійскаго военнаго судна открываетъ грузовой корабль, везшій контрабанду для германцевъ. Англичане переловили такимъ путемъ много сотенъ морскихъ гигантовъ.
Отъ Патраса мы медленно полземъ товаро-пассажирскимъ поѣздомъ при 50° по Реомюру, и только теперь получаемъ правильное понятіе о томъ ужасѣ, который именуется южнымъ лѣтомъ.
Ни въ Швейцаріи, ни въ Италіи въ самые жаркіе мѣсяцы намъ не прихо
дилось испытывать такого безпощаднаго и дикаго зноя. Мы, буквально, жаримся
въ собственномъ соку. Мокро отъ пота не только бѣлье, но и платье.
Когда мы открываемъ съ обѣихъ сторонъ окна, невообразимо яркое, острое, какъ бритва, солнце слѣпитъ глаза такъ, что мы должны сидѣть, плотно сомкнувъ вѣки. Но и такъ высидѣть долго нельзя: вѣки краснѣютъ, вспухаютъ и начинаютъ
болѣть. Помимо того, насъ заноситъ удушливой, мелкой раскаленной пылью, и кожа поминутно получаетъ тысячи болѣзненныхъ булавочныхъ уколовъ.
Закрываемъ окна—мы начинаемъ задыхаться. Вагонъ переполненъ до послѣдней степени, тѣсно такъ что нельзя
тѣснотѣ нѣтъ воздуха. Мы жадно ловимъ его, зная, что его негдѣ достать. Носъ набитъ пылью и закупоренъ, и нужно сидѣть съ открытымъ ртомъ, а знойный воздухъ высушиваетъ ротъ, языкъ, глот
ку, все дыхательное горло, кажется, всѣ внутренности вмѣстѣ съ кишками.
Вода, которую мы запасливо заготовили въ Патрасѣ, уже послѣ первой версты успѣла помутнѣть, сгуститься и сдѣлаться вонюче-теплой, ужасно противной. И все-таки, преодолѣвая отвращеніе, мы ее пьемъ: все-таки—влага. На высунутой въ окно рукѣ солнце въ одинъ мигъ слизываетъ весь, выступившій въ вагонѣ, обильный потъ, и кожа дѣлается сухой и морщинистой, какъ пергаментъ, и черезъ нѣкоторое время на ней выступаютъ красныя пятна, которыя затѣмъ превращаются въ пузыри.
При этомъ ни намека на тѣнь ни съ правой, ни съ лѣвой стороны пути. Мы тащимся по голой, выжженной зноемъ, пустынѣ съ сѣроватою, похожею на по
трескавшуюся глину, землей, и рѣдкія, пыльныя оливковыя рощицы, которыя намъ встрѣчаются, играютъ роль оазисовъ.
Такова благословенная Греція въ іюлѣ, прекрасная Греція, по заронившимся изъ раннихъ книгъ впечатлѣніямъ, казавшаяся намъ волшебнымъ сномъ, который кому-то приснился, Греція, об
пошевелить ни рукой, ни ногой, каждый изъ насъ съ обѣихъ сторонъ словно обложенъ горячими компрессами—горя
чими тѣлами сосѣдей, прилегающими плотно, какъ пластыри, и въ этой жаркой
Его Императорское Высочество Великій Князь Дмитрій Павловичъ, награжден
ный орденомъ св. Георгія 4 степени за храбрость.
(Съ фот. Я. Штейнберга)
Контрабанду поймала.
VII.
Отъ Патраса до Пирея
Отъ Патраса мы медленно полземъ товаро-пассажирскимъ поѣздомъ при 50° по Реомюру, и только теперь получаемъ правильное понятіе о томъ ужасѣ, который именуется южнымъ лѣтомъ.
Ни въ Швейцаріи, ни въ Италіи въ самые жаркіе мѣсяцы намъ не прихо
дилось испытывать такого безпощаднаго и дикаго зноя. Мы, буквально, жаримся
въ собственномъ соку. Мокро отъ пота не только бѣлье, но и платье.
Когда мы открываемъ съ обѣихъ сторонъ окна, невообразимо яркое, острое, какъ бритва, солнце слѣпитъ глаза такъ, что мы должны сидѣть, плотно сомкнувъ вѣки. Но и такъ высидѣть долго нельзя: вѣки краснѣютъ, вспухаютъ и начинаютъ
болѣть. Помимо того, насъ заноситъ удушливой, мелкой раскаленной пылью, и кожа поминутно получаетъ тысячи болѣзненныхъ булавочныхъ уколовъ.
Закрываемъ окна—мы начинаемъ задыхаться. Вагонъ переполненъ до послѣдней степени, тѣсно такъ что нельзя
тѣснотѣ нѣтъ воздуха. Мы жадно ловимъ его, зная, что его негдѣ достать. Носъ набитъ пылью и закупоренъ, и нужно сидѣть съ открытымъ ртомъ, а знойный воздухъ высушиваетъ ротъ, языкъ, глот
ку, все дыхательное горло, кажется, всѣ внутренности вмѣстѣ съ кишками.
Вода, которую мы запасливо заготовили въ Патрасѣ, уже послѣ первой версты успѣла помутнѣть, сгуститься и сдѣлаться вонюче-теплой, ужасно противной. И все-таки, преодолѣвая отвращеніе, мы ее пьемъ: все-таки—влага. На высунутой въ окно рукѣ солнце въ одинъ мигъ слизываетъ весь, выступившій въ вагонѣ, обильный потъ, и кожа дѣлается сухой и морщинистой, какъ пергаментъ, и черезъ нѣкоторое время на ней выступаютъ красныя пятна, которыя затѣмъ превращаются въ пузыри.
При этомъ ни намека на тѣнь ни съ правой, ни съ лѣвой стороны пути. Мы тащимся по голой, выжженной зноемъ, пустынѣ съ сѣроватою, похожею на по
трескавшуюся глину, землей, и рѣдкія, пыльныя оливковыя рощицы, которыя намъ встрѣчаются, играютъ роль оазисовъ.
Такова благословенная Греція въ іюлѣ, прекрасная Греція, по заронившимся изъ раннихъ книгъ впечатлѣніямъ, казавшаяся намъ волшебнымъ сномъ, который кому-то приснился, Греція, об
пошевелить ни рукой, ни ногой, каждый изъ насъ съ обѣихъ сторонъ словно обложенъ горячими компрессами—горя
чими тѣлами сосѣдей, прилегающими плотно, какъ пластыри, и въ этой жаркой
Его Императорское Высочество Великій Князь Дмитрій Павловичъ, награжден
ный орденомъ св. Георгія 4 степени за храбрость.
(Съ фот. Я. Штейнберга)
Контрабанду поймала.
По пути въ Россію.
VII.
Отъ Патраса до Пирея