ло... рыжій унтеръ прилаживалъ къ сѣдлу нѣмецкой лошади свой вьюкъ... его коня убили пулей въ голову... Самъ онъ. раненый въ руку, туго перетянулъ ее веревкой...
Миновавъ деревянный мостъ, тотъ самый, о которомъ говорилъ полковникъ, Вальневъ оставилъ около него часового, а самъ съ остальными въѣхалъ въ село.
Пусто и уныло выглядѣли чистке, бѣлые домики съ садами, строго высился шпицъ кирки, и на протяженіи всей улицы русскіе гусары встрѣтили едва-ли человѣкъ десять жителей, боязливо жмущихся къ стѣнамъ.
Нѣмцевъ въ селѣ не было.
Вальневъ уже хотѣлъ повернуть обратно, какъ вдругъ произошло неожиданное и странное событіе: изъ воротъ одного домика выбѣжала полуодѣтая молодая женщина и съ душу раздирающимъ крикомъ бросилась къ плѣннику Вальнева, лежавшему поперекъ сѣдла...
„Уильстерцы» на улицахъ Лондона передъ отправленіемъ на театръ войны. Отъ недавнихъ волненій не осталось никакого слѣда. Все забыто—ради одной великой, все по
глощающей цѣли —защиты родины отъ враговъ.
— Гансъ... радость моя!.. Гансъ... любимый мой, что съ тобой, скажи, Бога ради, ты раненъ?.. тебѣ больно?.. они искалѣчили тебя...
Вальневъ и унтеръ, въ первую минуту растерялись... — Ты цѣлъ, да?—продолжала рыдать женщина, те
ребя драгуна...—Скажи-же, мой мальчикъ, мой дорогой, единственный!.. Они взяли тебя въ плѣнъ?.. Ихъ было много?. Теперь они хотятъ отнять тебя отъ меня, они сошлютъ тебя въ свою ужасную Сибирь, въ страну снѣговъ и медвѣдей, и тамъ будутъ, мучать, разстрѣляютъ или повѣсятъ далеко отъ родины и отъ меня... О, я знаю, какъ обращаются съ тлѣнными эти варвары...
Вальневъ хотѣлъ отъѣхать...
— Нѣтъ!..—истерично закричала женщина...—Вы не уѣдете такъ, господинъ офицеръ... Вы не уѣдете... Вы сперва отдадите мнѣ моего мальчика, моего Ганса, моего любимаго мужа... ну, на что онъ вамъ?—умоляюще продолжала
Командующій французской арміей, дѣйствующей въ настоящее время противъ германскаго фронта къ югу отъ
Парижа ген. д’Амадъ.
Одинъ изъ командующихъ французской арміей, генералъ
Эйду.