Страшный моментъ.кой на дерущихся воробьевъ, когда подошли неслышно къ верандѣ Рая и Константинъ.
— Ахъ, Костя, — сказалъ онъ радостно и протянулъ руку, — какой вы стали... Оглядѣлъ съ радостной улыбкой крѣпкую фигуру офицера... Садитесь, милые. Мама, Костя пришелъ.
Таисія Григорьевна выходила изъ дверей, щурясь отъ яркаго свѣта солнца. Кривцовъ поцѣловалъ ея руку.
— А вотъ я все глупости дѣлаю, — сказалъ Викторъ, покачавъ головой, — хандрю... Ну! да это ничего, скоро пройдетъ. Я себя чувствую уже гораздо лучше.
— Да... Это отлично, — сказалъ смущенно офицеръ и уставился на копчикъ лаковаго своего сапога. Inseparables чистили носы о клѣтку, и взъерошенный воробей, очевидно, только что послѣ драки, сѣлъ на деревянную баллюстраду.
— Мы пришли, — сказалъ Константинъ, помолчавъ, въ смущеніи, — звать васъ всѣхъ сегодня на пикникъ. Мы пикникъ устриваемъ, у Мертваго Ключа, за монастыремъ. Поѣдемъ на лодкахъ.
— Нѣтъ, я куда ужъ! — сказалъ Викторъ, чуточку покраснѣлъ и взглянулъ вопросительно на мать.— Вотъ развѣ мама и Софочка...
— Нѣтъ, благодарствуйте, — сказала сухо Травина и поджала губы. Софья вышла изъ дверей.
— Вотъ, Сонечка, — кивнулъ головой Викторъ, — Константинъ Николаевичъ зоветъ съ ними на пикникъ ѣхать...
— Я, право, не знаю... — отозвалась она и отвернулась, чтобы скрыть густую краску, бросившуюся ей въ лицо,— вѣдь, это врядъ ли возможно.
— Нѣтъ, отчего же, ты поѣзжай.
— А ты одинъ останешься... сказала она нерѣшительно. — Ну, вотъ пустяки. Мама будетъ со мной. Поѣзжай, право.
— Я не знаю, — пробормотала она. Подошла къ нему и, коснувшись его руки, спросила, улыбаясь жалко: — А ты... ничего?
На парижскомъ аэродромѣ во время полетовъ Пегу произошла тяжелая катастрофа — когда автомобиль двухъ спортс
меновъ налетѣлъ на глазахъ у публики на бѣшено мчавшійся экипажъ.
Воинственная женщина.
— Твой мужъ боленъ, — сказалъ онъ тихо, — тетка писала, что очень...
— Ахъ, я измучилась съ нимъ. Мама и онъ вѣчно ревнуютъ меня, не позволяютъ мнѣ сдѣлать ни одного шага...— И спрятала лицо у него на груди. — Я такъ ждала тебя...
— Ну, милая, не тоскуй, — сказалъ онъ шепотомъ и сталъ цѣловать несчетно мелкими и тающими поцѣлуями ея шею, волосы, руки...
Прыгнувъ въ лодку, Фома вычерпнулъ деревяннымъ ковшомъ изъ нея застоявшуюся воду, вставилъ весла въ уключины, притянувъ ее къ деревяннымъ мосткамъ, привязалъ за веревку и побѣжалъ по аллеѣ. За столомъ уже ни
кого не было, и трясогузка подбирала крошки на землѣ. Онъ повернулъ и побѣжалъ въ боковую аллею.
У бесѣдки онъ замедлилъ шаги и пошелъ по травѣ. Тамъ было тихо. Странное подозрѣніе, еще съ той поры, ко
гда поблѣднѣла Софья, увидѣвъ впервые брата, овладѣло имъ вновь. Подошелъ на ципочкахъ, затаивъ дыханіе, и заглянулъ въ щель. Они стояли еще, какъ раньше, прижавшись другъ къ другу, и бѣлая, полная рука женщины гладила тихо волосы всклокоченной головы.
Онъ... онъ... — Ѳома отбѣжалъ отъ бесѣдки, красный, и вытеръ со лба потъ. — Меня послалъ лодку приготовить,— сказалъ онъ себѣ въ бѣшенствѣ, — ну, погоди же...
Веснушки на его лицѣ сдѣлались совсѣмъ рыжими и на лбу надулась синяя ижица. Онъ овладѣлъ собой и пошелъ къ бесѣдкѣ, громко напѣвая.
— Лодка готова, — крикнулъ онъ, подходя, и лицо его искривилось отъ злорадной и ѣдкой гримасы.
IV.
Викторъ, прикрывъ ноги клѣтчатымъ шотландскимъ пледомъ, сидѣлъ на верандѣ и смотрѣлъ съ блѣдной улыб
На снимкѣ знаменитая англичанка Панкгерсть, руководительница всѣхъ скандальныхъ выступленій англійскихъ
суффражистокъ. Такъ сказать, генералъ стеклобитія.
— Ахъ, Костя, — сказалъ онъ радостно и протянулъ руку, — какой вы стали... Оглядѣлъ съ радостной улыбкой крѣпкую фигуру офицера... Садитесь, милые. Мама, Костя пришелъ.
Таисія Григорьевна выходила изъ дверей, щурясь отъ яркаго свѣта солнца. Кривцовъ поцѣловалъ ея руку.
— А вотъ я все глупости дѣлаю, — сказалъ Викторъ, покачавъ головой, — хандрю... Ну! да это ничего, скоро пройдетъ. Я себя чувствую уже гораздо лучше.
— Да... Это отлично, — сказалъ смущенно офицеръ и уставился на копчикъ лаковаго своего сапога. Inseparables чистили носы о клѣтку, и взъерошенный воробей, очевидно, только что послѣ драки, сѣлъ на деревянную баллюстраду.
— Мы пришли, — сказалъ Константинъ, помолчавъ, въ смущеніи, — звать васъ всѣхъ сегодня на пикникъ. Мы пикникъ устриваемъ, у Мертваго Ключа, за монастыремъ. Поѣдемъ на лодкахъ.
— Нѣтъ, я куда ужъ! — сказалъ Викторъ, чуточку покраснѣлъ и взглянулъ вопросительно на мать.— Вотъ развѣ мама и Софочка...
— Нѣтъ, благодарствуйте, — сказала сухо Травина и поджала губы. Софья вышла изъ дверей.
— Вотъ, Сонечка, — кивнулъ головой Викторъ, — Константинъ Николаевичъ зоветъ съ ними на пикникъ ѣхать...
— Я, право, не знаю... — отозвалась она и отвернулась, чтобы скрыть густую краску, бросившуюся ей въ лицо,— вѣдь, это врядъ ли возможно.
— Нѣтъ, отчего же, ты поѣзжай.
— А ты одинъ останешься... сказала она нерѣшительно. — Ну, вотъ пустяки. Мама будетъ со мной. Поѣзжай, право.
— Я не знаю, — пробормотала она. Подошла къ нему и, коснувшись его руки, спросила, улыбаясь жалко: — А ты... ничего?
На парижскомъ аэродромѣ во время полетовъ Пегу произошла тяжелая катастрофа — когда автомобиль двухъ спортс
меновъ налетѣлъ на глазахъ у публики на бѣшено мчавшійся экипажъ.
Воинственная женщина.
— Твой мужъ боленъ, — сказалъ онъ тихо, — тетка писала, что очень...
— Ахъ, я измучилась съ нимъ. Мама и онъ вѣчно ревнуютъ меня, не позволяютъ мнѣ сдѣлать ни одного шага...— И спрятала лицо у него на груди. — Я такъ ждала тебя...
— Ну, милая, не тоскуй, — сказалъ онъ шепотомъ и сталъ цѣловать несчетно мелкими и тающими поцѣлуями ея шею, волосы, руки...
Прыгнувъ въ лодку, Фома вычерпнулъ деревяннымъ ковшомъ изъ нея застоявшуюся воду, вставилъ весла въ уключины, притянувъ ее къ деревяннымъ мосткамъ, привязалъ за веревку и побѣжалъ по аллеѣ. За столомъ уже ни
кого не было, и трясогузка подбирала крошки на землѣ. Онъ повернулъ и побѣжалъ въ боковую аллею.
У бесѣдки онъ замедлилъ шаги и пошелъ по травѣ. Тамъ было тихо. Странное подозрѣніе, еще съ той поры, ко
гда поблѣднѣла Софья, увидѣвъ впервые брата, овладѣло имъ вновь. Подошелъ на ципочкахъ, затаивъ дыханіе, и заглянулъ въ щель. Они стояли еще, какъ раньше, прижавшись другъ къ другу, и бѣлая, полная рука женщины гладила тихо волосы всклокоченной головы.
Онъ... онъ... — Ѳома отбѣжалъ отъ бесѣдки, красный, и вытеръ со лба потъ. — Меня послалъ лодку приготовить,— сказалъ онъ себѣ въ бѣшенствѣ, — ну, погоди же...
Веснушки на его лицѣ сдѣлались совсѣмъ рыжими и на лбу надулась синяя ижица. Онъ овладѣлъ собой и пошелъ къ бесѣдкѣ, громко напѣвая.
— Лодка готова, — крикнулъ онъ, подходя, и лицо его искривилось отъ злорадной и ѣдкой гримасы.
IV.
Викторъ, прикрывъ ноги клѣтчатымъ шотландскимъ пледомъ, сидѣлъ на верандѣ и смотрѣлъ съ блѣдной улыб
На снимкѣ знаменитая англичанка Панкгерсть, руководительница всѣхъ скандальныхъ выступленій англійскихъ
суффражистокъ. Такъ сказать, генералъ стеклобитія.