Въ громадномъ сараѣ снимаютъ шкуры съ убитыхъ животныхъ. Послѣдній душъ. Коровъ, приготовленныхъ къ убою, ста
вятъ подъ особый душъ, до чиста обмывающій ихъ.
— Кончено, кончено, ѣдетъ, — крикнулъ Викторъ и захлопалъ въ ладоши. Слезы стыда и внезапной боли заставили ее сбѣжать въ садъ.
— Я нарву тебѣ цвѣтовъ, — крикнула она, стыдясь своего неестественнаго и громкаго голоса, и стала обрывать съ клумбъ поникшіе цвѣты.
— Мы еще зайдемъ, — сказалъ Кривцовъ и поднялся, мы по дорогѣ зашли: у насъ завтракъ въ часъ.
Звякнулъ шпорами и сошелъ въ садъ. Софья пошла проводить ихъ до калитки. — Будь у насъ къ семи, — сказалъ Константинъ шопотомъ и сжалъ ея руку.
Она поблѣднѣла, и, молча, кивнула головой.
— Вотъ цвѣты, — произнесла она мертво, возвратившись къ верандѣ, — надо поставить ихъ въ твою вазочку.
Таисія Григорьевна проводила ее косымъ взглядомъ. — Высокій онъ сталъ, красивый... — сказалъ вдругъ
Викторъ, прижался щекой къ рукѣ матери и заплакалъ холодными слезами.
Для пикника выбрали мѣсто за монастыремъ, у пруда съ желтыми лиліями, гдѣ протекалъ нѣкогда ключъ съ цѣлебной водой; но однажды нашли у его истока трупъ послуш
ницы, что ушла наканунѣ отнести ширинку старухѣ-генеральшѣ. Темная одежда была на ней разорвана въ клочки,
и кто-то безжалостно надругался надъ ея святостью. Съ тѣхъ поръ пересталъ струить ключъ ледяную свою воду — и сталъ мертвымъ.
На травѣ разостлали желтую скатерть, и изъ монастыря двѣ послушницы принесли бѣлый хлѣбъ и яблочный квасъ въ узкомъ кувшинѣ. Заходящее солнце бросало кровавыя пятна на высокія, бѣлыя монастырскія стѣны, и отъ желѣз
наго кружева ограды легли прозрачныя тѣни. Легкокрылые чибисы носились надъ фіолетовой водой, и ивы словно распустили волосы.
Студенты, бывшіе одноклассники Константина, ухаживали за барышнями, и спугнутый ихъ смѣхомъ и голосами выводокъ дикихъ утокъ взметнулся изъ-за озера и полетѣлъ за лѣсъ.
— Эхъ, жаль ружья нѣтъ, — сказалъ мечтательно Константинъ и поглядѣлъ вслѣдъ ихъ разорванной цѣпи. Крас
нощекій парень раздувалъ дырявымъ сапогомъ самоваръ, и надъ трубой голубовато-прозрачно дрожалъ воздухъ. Съ озера налетѣли комары, и студенты зажгли вокругъ можжевеловыя вѣтки; сизый дымокъ относился вѣтромъ.
Послѣ чая пошли осматривать часовню и подземелье, гдѣ жилъ старецъ. Впереди шли, посмѣиваясь, парочками, барышни въ свѣтлыхъ платьяхъ и студенты, и Софья, от
ставъ немного, прислушивалась съ улыбкой къ ихъ веселымъ голосамъ. Но какая-то томительная тревога заста
Какъ приготовляютъ мясо въ Парижѣ.
вятъ подъ особый душъ, до чиста обмывающій ихъ.
— Кончено, кончено, ѣдетъ, — крикнулъ Викторъ и захлопалъ въ ладоши. Слезы стыда и внезапной боли заставили ее сбѣжать въ садъ.
— Я нарву тебѣ цвѣтовъ, — крикнула она, стыдясь своего неестественнаго и громкаго голоса, и стала обрывать съ клумбъ поникшіе цвѣты.
— Мы еще зайдемъ, — сказалъ Кривцовъ и поднялся, мы по дорогѣ зашли: у насъ завтракъ въ часъ.
Звякнулъ шпорами и сошелъ въ садъ. Софья пошла проводить ихъ до калитки. — Будь у насъ къ семи, — сказалъ Константинъ шопотомъ и сжалъ ея руку.
Она поблѣднѣла, и, молча, кивнула головой.
— Вотъ цвѣты, — произнесла она мертво, возвратившись къ верандѣ, — надо поставить ихъ въ твою вазочку.
Таисія Григорьевна проводила ее косымъ взглядомъ. — Высокій онъ сталъ, красивый... — сказалъ вдругъ
Викторъ, прижался щекой къ рукѣ матери и заплакалъ холодными слезами.
Для пикника выбрали мѣсто за монастыремъ, у пруда съ желтыми лиліями, гдѣ протекалъ нѣкогда ключъ съ цѣлебной водой; но однажды нашли у его истока трупъ послуш
ницы, что ушла наканунѣ отнести ширинку старухѣ-генеральшѣ. Темная одежда была на ней разорвана въ клочки,
и кто-то безжалостно надругался надъ ея святостью. Съ тѣхъ поръ пересталъ струить ключъ ледяную свою воду — и сталъ мертвымъ.
На травѣ разостлали желтую скатерть, и изъ монастыря двѣ послушницы принесли бѣлый хлѣбъ и яблочный квасъ въ узкомъ кувшинѣ. Заходящее солнце бросало кровавыя пятна на высокія, бѣлыя монастырскія стѣны, и отъ желѣз
наго кружева ограды легли прозрачныя тѣни. Легкокрылые чибисы носились надъ фіолетовой водой, и ивы словно распустили волосы.
Студенты, бывшіе одноклассники Константина, ухаживали за барышнями, и спугнутый ихъ смѣхомъ и голосами выводокъ дикихъ утокъ взметнулся изъ-за озера и полетѣлъ за лѣсъ.
— Эхъ, жаль ружья нѣтъ, — сказалъ мечтательно Константинъ и поглядѣлъ вслѣдъ ихъ разорванной цѣпи. Крас
нощекій парень раздувалъ дырявымъ сапогомъ самоваръ, и надъ трубой голубовато-прозрачно дрожалъ воздухъ. Съ озера налетѣли комары, и студенты зажгли вокругъ можжевеловыя вѣтки; сизый дымокъ относился вѣтромъ.
Послѣ чая пошли осматривать часовню и подземелье, гдѣ жилъ старецъ. Впереди шли, посмѣиваясь, парочками, барышни въ свѣтлыхъ платьяхъ и студенты, и Софья, от
ставъ немного, прислушивалась съ улыбкой къ ихъ веселымъ голосамъ. Но какая-то томительная тревога заста
Какъ приготовляютъ мясо въ Парижѣ.