„головоногий

Ч Е Л О В Е К“

Театр импровизации «Семперантэ» в своих новых постановках отказался от старых спектаклей с туманным и безответственным содержа
нием и повернулся лицом к четкой современной тематике. Сначала «Черное золото» (о шахтинцах), а теперь «Головоногий человек» определяют этот резкий поворот.
Тема «Головоногого человека» заимствована и весь спектакль представляет собой, собственно, инсценировку известного под тем же названием рассказа Ф. Гладкова.
У Гладкова Ковалев с его «ковалевщиной(театр переименовал героя в Клюева и соответственно — «клюевщину») вскрывается, как отвратительное, опасное явление, совершенно невыносимое в нашей действительности.
Некий присосавшийся к партии и советскому аппарату «головоногий человек» Ковалев (Клю
ев) развивает сначала в обстановке текстильной фабрики, а потом треста, бешеную вредительскую деятельность, исключительно для удовлетворения своих карьеристских и личных сластолюбивых вожделений. Быстро вокруг него назревают гнойники шантажа, склок, шпионажа и, как результат, появляются угрожающие перебои в безупречной до того времени работе фабрики. В конце концов, скандальный герой все-таки разоблачен, выброшен и на фабрике вновь стала возможна нормальная работа.
Помимо формальных трудностей инсценировки, — воплотить «клюевщину» на сцене с тем же жутким правдоподобием, какое сумел придать «ковалевщине» автор «Головоногого человекапомешали два момента, обусловленные всей прежней работой театра «Семперантэ».
Первый — прием игры, господствующий у актеров театра «Семперантэ», который можно назвать, заимствуя термин из репертуара театра, —
Секретарь ячейки—арт. Левшина
Шарж С. Подобедова
Клюев — арт. Быков
«гримасой». Происходит это, вероятно, от представления о сущности игры актеров на театре импровизации, которую руководители «Семперантэ» представляют, повидимому, так: актер, выступая в качестве какого-либо персонажа пье
сы, идущей на театре импровизации, заранее характеризует этот персонаж. Для этого он со
бирает мелкие, по возможности характерные внешние приметы — походку, голос, лицевую ма
ску, поговорки и проч. — объединяет все это в
общую «гримасу», которая и не сходит с актера в течение всего спектакля. Премьеры театра А. А. Левшина и А. В. Быкова создают нередко такие «гримасы» с покоряющим мастерством. Но этот прием, для сохранения у зрителя интереса к спектаклю, заставляет только усложнять сю
жет и лишает театр «Семперантэ» возможности дать спектакль с большим внутренним содержанием. В лучшем случае, при такой установке может получиться легко волнующий спектакль с удельным весом переводных романов Локка или Бенуа.
Так случилось и с «Головоногим человеком». Клюев (актер Быков) при первом же своем появлении, благодаря четко сделанной «гримасе
был весь расшифрован. Дальнейший почти трех
часовой показ Клюева ничего не прибавил к этому первому явлению. Это был длинный ряд
как бы говорящих «живых картин». Чтобы не ослабевало внимание зрителей, понадобилось углублять не «клюевщину», а сюжет — борьбу честного директора с Клюевым. Отсюда — длин
ноты (19 эпизодов), схематичность, а иногда и ошибки и описании фабричной среды и быта текстилей. На эти недочеты справедливо ука
зывали некоторые представители рабочей части аудитории клуба «Красный Текстильщик», где был просмотр и обсуждение спектакля. Высту
пали также товарищи, которые указывали, что театр «Семперантэ» имел в центре внимания не быт и среду текстильных фабрик, а только «клюевщину», но и они были не вполне удовлетворены сценической трактовкой этого явления. Они говорили, что «клюевщину» нужно по
казывать, и театр правильно сделал, поставив «Головоногого человека», но такого Клюева, ка
кой был показан, всякий рабочий разоблачил бы при первом же столкновении с ним.
ТЕАТР СЕМПЕРАНТЭ