„ТУПЕЙНЫЙ ХУДОЖНИК

Молодого парикмахера («тупейщика») Аркадия и его возлюбленную Любу—актрису крепостного театра графа Каменского, удравших от графа и спрятавшихся у попа, который должен был их тайно обвенчать, — настигает графская погоня. Поп выдал беглецов графу, предварительно вы
манив у них деньги. Аркаша и Люба должны понести страшную кару: Любу должны, по распоряжению графа, «привести в порядок» и до
ставить к нему в спальню, Аркадия сейчас же
поведут на дыбу, на мучения, на смерть... И вот в этот самый напряженный трагический момент наш несчастный, пойманный герой, а за ним все остальные присутствующие действующие лица... начинают «петь» десятиминутный чувствительно
сладкий, паточный, оперный «ансамбль». Не знаем, можно ли придумать более хлесткую и злую издевку и пародию на оперный штамп, на скверного вкуса «оперность»!
Однако, не подумайте, что мы описываем удачный спектакль «Вампуки» в «Кривом Зеркале». Нет! Это—душераздирающая сцена из новейшей («продукция 1928 г.»!) современной, передовой, наиболее социально-значительной, по мне
нию некоторых рецензентов (см. рецензию О. Чемоданова в «Известиях»), оперы «Тупейный художник» Шишова, всерьез, а отнюдь не в издевательском смысле, поставленной в б. Экспериментальном театре!
Вампука—старая знакомая, перелицованная на красный лад,—вот первое, что нужно сказать о новом, весьма малодаровитом «художнике». Но не единой вампукой «жива» новая опера. В ней есть и вполне свежий для оперы сюжет из крепостной жизни, и если не первой свежести, то зато вполне «благонамеренная» музыка. Правда, сюжет этот не очень уж свеж—давным давно истасканный, обсосанный и брошенный нашим драматическим театром. Сентиментальные исто
рии о крепостных актрисах еще до революции
пользовались у сердобольной интеллигенции успехом («и в крепостном можно найти челове
ческие черты, и среди «челяди» проявляются сильные чувства и чистая любовь!»—такова была возвышенная мораль всех подобных произведений—вплоть до самой «Псиши»!).
Правда и то, что сюжет в новой опере «с изъянцем»: Аркаше, выведенном вообще таким
«гой-ты еси» добрым молодцем, граф дарует жизнь, отправляет его в солдаты и тот через 3 года выслуживается в офицеры («за доблестную службу и защиту царя и отечества») и мчится к своей верной возлюбленной. Все кончилось бы весьма благополучно, если бы по дороге офицера Аркадия не ограбил и не убил как раз представитель «низов». Ни граф, ни николаевский ре
зким непосредственно отнюдь в этом не виновны!!!—так что и в смысле социальной значительности дело с сюжетом не получается!
Но ведь в опере мы и таких сюжетов и тем еще не знали,—так что спасибо и на том, что до второсортной оперной «Псиши» доехали! Если наш оперный театр будет так и впредь спешить, то лет через 15—20 подойдет вплотную, несомненно, уже к оперной «Любови Яровой», не меньше!
Правда, музыка в «Художнике», что называется «с бору, да с сосенки»—здесь «кучкистыи «последний» Ипполитов-Иванов, «то Глинка слышится, то будто Варлаамов» (один из композиторов-диллетантов XVIII в., писавший сентиментальные, псевдо-русские «романсы»). Но за
то музыка ведь пытается графа охарактеризовать такими «современными» «страшными» аккордами, она так умилительно-чувствительно-лирична, сен
тиментальна, «мелодична»! Правда, мелодии ее безличные, плоские, никак их не ухватишь, из всех только одна сладенькая мелодийка ночных сторожей и остается на слуху. Но зато, как эта мелодия сделана! Как схвачен «русский сермяжный дух», «лексика», произношение «простонародья».
«Но-чи тем-ны-и
Не-про-гляд-ны-и (!)»
Разве в этом вы не чувствуете серьезного шага к пролетаризации оперы?!.. Чего в самом деле можно еще требовать от «Тупейного художника»? Все для мещанского опошления идеи революционной оперы—в нем налицо!
Жаль, что театр потратил на тщательную и в общем интересную сценическую постановку этой оперы столько сил. Жаль, что режиссура (Пет
ровский, Нардов), художник Сапегин (давший местами несколько «мармеладное», но в целом не плохое оформление)—прекрасный состав исполнителей—орудовали столь низкопробным
материалом. Из отдельных сцен режиссерски хорошо разрешены сцены спектакля, похищения, сцена у попа (но даже такую благодарную си
туацию для антирелигиозной сатиры, как сцена у попа—не сумел по настоящему использовать композитор!). С «Тупейными художниками» мы
новой оперы не построим. Новая онера должна быть по возможности.... талантливой! А вот как раз в «Тупейном художнике» следов этой талантливости отнюдь не обнаружено! [*)]
М. ГРИНБЕРГ.
[*)] Следует, однако, прибавить к этой, в общем верной, безотрадной рецензии, что некоторые элементы оформления являются намеками, прав
да, робкими еще, на движение воды в опере. Мы имеем в виду отдельные моменты постановки— немая сцена пиршества во дворце, маски Нико
лая и царедворцев, транспорант с офицером на тройке. Ред.
Рябчик—Ярон, Анна — Виноградова
«Ночные пауки» Театр Оперетты