вредъ; вы запнулись за русскую избу, которая сама запнулась да и стоитъ вѣка въ китайской неподвижности со свбимѣ
правомъ на землю.“ Почему не разовьете вы въ своемъ „Колоколѣ“ этого важнаго, рѣшительнаго для вашей теоріи вопроса: почему эта община, отъ которой вы ожидаете такихъ чудесъ въ будущемъ, въ

продолженіе 10 вѣковъ прошедшаго существованія не

произвела изъ себя ничего, кромѣ самаго печальнаго или гнуснаго рабства?—Безобразное приниженіе жен
щины, абсолютное отрицаніе и непониманіе женскаго права и женской чести и апатическая равнодушная готовность отдать ее, службы цѣлаго міра ради, подъ перваго чиновника, подъ перваго офицера. Гнусная гнилость и совершенное безправіе патріархальнаго деспотизма и патріархальныхъ обычаевъ, безправіе лица передъ міромъ и всеподавляющая тягость этого міра, убивающая всякую возможность индивидуальной иниціативы,—отсутствіе права не только юридическаго, но простой справедливости въ рѣшеніяхъ того же міра—и жесткая злостная бесцеремонность его отношеній къ каждому безсильному или небогатому члену; его систематическая злорадостная, жестокая притѣснительность въ отношении къ тѣмъ лицамъ, въ которыхъ появляются притязанiя на малѣйшую самостоятель
ность, - и готовность продать всякое право и всякую правду за ведро водки—вотъ, во всецѣлости ея настоящаго характера, великорусская крестьянская община. Прибавьте къ этому мгновенное обращеніе всякаго выборнаго крестьянина въ притѣснителя чиновникавзяточника—и картина будетъ полная,—полная для

всякой общины, мирно и покорно живущей подъ сѣнью всероссійскаго государства. Есть, правда, другая сто

рона: бунтовская, Стеньки-Разиновская, Пугачевская,

раскольничья — единственная сторона, отъ которой должно, по моему мнѣнію, ждать морализаціи и спа

сенія для русскаго народа. Ну, да это сторона ужъ не мирно развивающаяся, не государственная, а чисто революціонная, революціонная даже и тогда, когда она пробуждается съ призывомъ царскаго имени. О бокъ со