В ДЕРЕВНЮ!

Деревня сегодняшнего дня резко отличается не только от дореволюционной деревни, но даже
от деревни первых лет советского строительства. Крестьянин везде крестьянин. Собственнический эгоизм, общественный индиферентизм, привер
женность к рутине, к авторитету сильной власти— таковы черты не только русского, но любого евро
пейского крестьянина. Этот тип достаточно ярко обрисован у Мопассана, Бальзака, Золя — во Франции, с неменьшей яркостью он обрисован в русской литературе, начиная с «Записок охотника» Тургенева, «Подлиповцев» Решетникова в 60-х годах и вплоть до наших дней. Если Тургенев выискивал отдельные типы крестьян, бро
савшихся в глаза барину-охотнику своей яркой индивидуальностью, если Тургенев как бы под
черкивал, что в крестьянине жива человеческая душа, открытая тончайшим переживаниям, и совершенно не касался массового крестьянина, вернее, не дал нам классового типа крестьянина, то у Решетникова мы имеем дело с крестьянской массой; отдельные фигуры только подчеркивают жуткую некультурность крестьянина - массовика,
его загнанность, забитость, его слепую покорность и судьбе, и наглой эксплоатации. Сантиментальные народники 70-х—80-х годов, как ни рассусоливали крестьянина, не могли скрыть его по су
ществу индивидуалистическую подоплеку, а глав
ное, его безнадежную темноту, его историческую вековую пришибленность и неспособность орга
низованно противоставить себя не только кулаку, но и уряднику.
Писатели 90-х годов, особенно после революции 1905 года, изображают мужика уже по ино
му. Он не просто темная сила, как во «Власти тьмы» Льва Толстого, с искрой «божьего» созна
ния и совести, нет, — это уже загадочный сфинкс, гунн, угрожающий культуре городов и идущий на город, если не организованно, то сплошной мас
сой. Это как раз тот крестьянин, которого мы видим у Бальзака, Золя, Мопассана, но с соци
альной окраской не крестьянина - хозяйчика, а крестьянства, как класса — вот тема, которую усердно разрабатывали каждый по-своему. Одни напирали на разрушение старых устоев, на отрицание авторитетов, на зверство и дикую бесчело
вечность, другие, как Максим Горький, наоборот, в крестьянстве искали революционную волю, сти
хийные устремления к общественности, к оформлению себя, как класса. Для Леонида Андреева крестьянин — горилла: так и пишет в своей ремарке к пьесе. Для Максима Горького он богоиска
тель, боготворец, богоборец, богоносец и, наконец, гражданин, интересующийся судьбами своей страны, противопоставляющей себя, как нацию,
другим народам, одним словом — националпатриот.
Эта характерная эволюция крестьянского типа в литературе чрезвычайно поучительна. Она сви
детельствует не только об изменении подхода к крестьянину, но и о развитии и росте самого кре
стьянина. Революции 1905 и 1917 года были не только выражением этого роста, но и школой для гражданского воспитания крестьянских масс. И колоссальнейшую роль в поднятии культурного уровня крестьянских масс, конечно, сыграла мировая война. Крестьянин, познакомившись в пле
ну и на фронте с техникой противника, впервые быть может проникся глубочайшим сознанием всей важности знаний и всей важности политической активности для своего благополучия. Теперь в самых глухих уголках деревенской Рос
сии вы встретите крестьянского самородка — пионера крестьянской интеллигенции. Целый ряд кре
стьянских писателей ознаменовал этот рост и создал литературу, идущую навстречу ему. Огром
нейшую роль в этом деле сыграли политпросветительные организации при армии.
Мы и теперь не должны забывать, что казарма является одним из самых важных пунктов для проникновения культурного воздействия в деревню. Армеец обучается в казарме грамоте, политграмоте, знакомится с рядом проблем, о суще
ствовании которых, находясь в своей деревне, и не подозревал. Своеобразная обстановка военного братства и товарищества облегчает работу, увеличивает восприимчивость и преодолевает индиви
дуалистическую замкнутость крестьянина. Вот почему для нас чрезвычайно важно культурное обслуживание красной казармы.
Именно в казарме с большой доступностью и легкостью мы могли бы на практике проверить ту нашу работу, которая по существу предназначается Для деревни.
Культурные и в частности театральные кружки в деревне возникают, с одной стороны, под влиянием партийных организаций, — комсомола в осо
бенности; с другой стороны, несомненно, рабочий, приходящий в деревню и армеец, возвращающий
ся в деревню и составляют тот актив, опираясь на который деревня стихийно сколачивает свою собственную интеллигенцию.
Аналогичную роль играют промысла и производства, связанные с общественными организациями — артелями, месткомами профсоюзов.
Таким образом, пути проникновения культурного воздействия определяются как раз по линии
смычки деревни с городом, и живая работа самых отдаленных углов деревенской России должна

☛