☛
Можно справедливо утверждать, что обычное занятие всякого уважающего
себя театрального критика сводится к тому, чтобы в каждой статье и в каждой рецензии на разные лады обвинять современный театр в идеологической отсталости, в аполитизме, в пассеизме, в оторванности от жизни, другими словами, в том, что театр до сих пор все еще пробавляется старым репертуаром и считает единственно достойным делом, оживлять иссохшие мощи старой классической драмы.
И критика, конечно, права.
Никогда еще театр не был менее связан с сегодняшним днем, с живой, окружающей
его действительностью, никогда еще он так упорно не драпировался в полинялые лохмотья классицизма, в пропахшую нафталином романтику, в абстрактный, бессодержательный эстетизм.
Никогда еще он в такой степени не походил на Кладбище, где ежедневно (кроме понедельников) стучат костями литературных традиций облезлые призраки когда-то горевших, живых и куда-то стремившихся масок.
Но указывать на это, не значит ли итти по линии наименьшего сопротивления, осто
рожно обходить факты и отделываться руганью там, где надо разобраться в первопричине?
Театр живет прошлым. Да. Однако является ли это только „злым умыслом
консервативно настроенных актеров и режиссеров? В ином случае — несомненно! Вот, например: „Госуд. Русский Театр , демонстративно реконструирующий то Ло
бановского „Бориса Годунова , то Лермонтовских „Испанцев .
Но в большинстве случаев говорить о самодовольном и умышленном пассеизм московских театров нельзя. Был
такой грех, но он позади. Отсталость, современного театра не его позор, а его несчастье. Очень часто театр стара
тельно ищет нового репертуара. Чего уж говорить, если даже Малый театр (трудно поверить) в этом сезоне пытается, хотя
и не вполне удачно, снова перейти на пьесы современных авторов.
Театры могли бы в свою очередь задать вопрос всем тем, кто обвиняет их в не
современности: вы хотите, чтобы мы орга низовывали психику зрителя в направлении современного пролетарско-коммунистического мирочувствования? Вы требуете,
чтобы театр не отвлекал от жизни, а смело откликался на самые острые социальнопсихологические проблемы современности? Укажите нам соответствующий репертуар? Дайте нам пьесу, которая, хоть частично, удовлетворяла бы этому требованию. Такого репертуара нет. Вы требуете невозможного. Драматург современного театра еще не пришел. И чтобы существовать, мы вынуждены пятиться назад и питаться падалью.
Несомненно, в таком возражении была бы большая доля правды. Что дает нам совре
менная драматургия? С одной стoроны кустарный натурализм, случай
ный анекдот, быт непроработанный и непретворенный в театр, наконец, поверхностную газетную передовицу. С другой стороны — фальсификацию, квалифициро
ванное эстетство, высоко „художественный суррогат.
Это ложь, что нет драматургов. Они есть. Вся беда лишь в том, что современная русская драматургия это не ствол, глубоко ушедший в землю корнями, это даже
не стебель слабый, но питающийся живо
творящими соками современной действительности, а бутафорская пальма, стоящая
СУРРОГАТЫ РЕПЕРТУАРА.
Можно справедливо утверждать, что обычное занятие всякого уважающего
себя театрального критика сводится к тому, чтобы в каждой статье и в каждой рецензии на разные лады обвинять современный театр в идеологической отсталости, в аполитизме, в пассеизме, в оторванности от жизни, другими словами, в том, что театр до сих пор все еще пробавляется старым репертуаром и считает единственно достойным делом, оживлять иссохшие мощи старой классической драмы.
И критика, конечно, права.
Никогда еще театр не был менее связан с сегодняшним днем, с живой, окружающей
его действительностью, никогда еще он так упорно не драпировался в полинялые лохмотья классицизма, в пропахшую нафталином романтику, в абстрактный, бессодержательный эстетизм.
Никогда еще он в такой степени не походил на Кладбище, где ежедневно (кроме понедельников) стучат костями литературных традиций облезлые призраки когда-то горевших, живых и куда-то стремившихся масок.
Но указывать на это, не значит ли итти по линии наименьшего сопротивления, осто
рожно обходить факты и отделываться руганью там, где надо разобраться в первопричине?
Театр живет прошлым. Да. Однако является ли это только „злым умыслом
консервативно настроенных актеров и режиссеров? В ином случае — несомненно! Вот, например: „Госуд. Русский Театр , демонстративно реконструирующий то Ло
бановского „Бориса Годунова , то Лермонтовских „Испанцев .
Но в большинстве случаев говорить о самодовольном и умышленном пассеизм московских театров нельзя. Был
такой грех, но он позади. Отсталость, современного театра не его позор, а его несчастье. Очень часто театр стара
тельно ищет нового репертуара. Чего уж говорить, если даже Малый театр (трудно поверить) в этом сезоне пытается, хотя
и не вполне удачно, снова перейти на пьесы современных авторов.
Театры могли бы в свою очередь задать вопрос всем тем, кто обвиняет их в не
современности: вы хотите, чтобы мы орга низовывали психику зрителя в направлении современного пролетарско-коммунистического мирочувствования? Вы требуете,
чтобы театр не отвлекал от жизни, а смело откликался на самые острые социальнопсихологические проблемы современности? Укажите нам соответствующий репертуар? Дайте нам пьесу, которая, хоть частично, удовлетворяла бы этому требованию. Такого репертуара нет. Вы требуете невозможного. Драматург современного театра еще не пришел. И чтобы существовать, мы вынуждены пятиться назад и питаться падалью.
Несомненно, в таком возражении была бы большая доля правды. Что дает нам совре
менная драматургия? С одной стoроны кустарный натурализм, случай
ный анекдот, быт непроработанный и непретворенный в театр, наконец, поверхностную газетную передовицу. С другой стороны — фальсификацию, квалифициро
ванное эстетство, высоко „художественный суррогат.
Это ложь, что нет драматургов. Они есть. Вся беда лишь в том, что современная русская драматургия это не ствол, глубоко ушедший в землю корнями, это даже
не стебель слабый, но питающийся живо
творящими соками современной действительности, а бутафорская пальма, стоящая