Присмотримся повнимательнее

В порядке обсуждения
Мы очень много говорим о культурной революции. Мы ведем сейчас ожесточенную борьбу на театре — одном из важнейших участков этого фронта. К сожалению, борьба эта, по крайней ме
ре, теперь, не имеет в нашей прессе характера углубленной плановой работы. Как и каждая ударная кампания, она проводится в плане лик
видации наболевших язв. Общему оздоровлению театра, попыткам вскрытия социальных корней, порождающих определенные явления, возможным мерам профилактики вне отдельных конкретных случаев, уделяется чрезвычайно мало внимания. А роль прессы здесь была бы огромна.
Никто в наших условиях не может серьезно говорить о театре, как о носителе «вечного, свя
того искусства» или выполнителе потребительских заданий. Театр, так же, как и все отдельные элементы новой нарождающейся культуры дол
жен служить только выполнителем и проводником задач, стоящих перед пролетарским государством.
Мы должны повысить культурный уровень населения. Мы должны привить ему здоровые, со
ответствующие переживаемому времени, взгляды и вкусы. Мы должны вырвать его из остатков старого и помочь организовать новый быт. Мы должны дать ему нужную волевую зарядку к дальнейшей борьбе и победам и еще многое и многое другое можно сделать с помощью театра, этого бесспорно сильнейшего орудия в области культуры.
***
Как же выполняют наши театры это задание? Со всей категоричностью беремся утверждать, что везде, за исключением немногих, главным образом молодых театральных организмов (театр им. МГСПС, Ленинградский ТРАМ и Пролеткульт и еще, быть может, два-три) дело дальше разго
воров о выполнении этих задач не идет, а работа давала и зачастую дает совершенно обратные результаты.
Причины этого, по нашему мнению, кроются в том, что театры, оставшиеся в стороне от рево
люции, не ведут за собой зрителя, а только пытаются одновременно удовлетворить запросы различных его категорий.
Заглохшая в годы гражданской войны и разрухи работа театров, с начала нэпа пошла по линии обслуживания «кассового зрителя». Тогда главным потребителем театра стали две группы.
Первая — это нарождавшаяся мелкая, рваческая, торгашеская масса, жаждавшая утробного смеха, сальных анекдотов, альковных похождений, пустых смешливых вещей и легких повестей о «шикарной» жизни князей и банкиров. Для нее создавался соответствующий репертуар, для нее открывались бесчисленные «Комедии», «Ко
робочки», «Пикадилли», «Не рыдаи» и прочее. Она же составляла основую массу посетителей «голых» вечеров Голейзовского, Лукина и других, калибром помельче.
Параллельно с ней была вторая, более серьезная, многочисленная и опасная группа. Вкупе с «обиженными революцией», но кое-что из ма
териальных ценностей сохранившими буржуа, в ней было крупное дореволюционное чиновничество, доморощенные унылые эстеты, деклассированная интеллигенция, сравнительно хорошо обес
печенные советские служащие и будущий ее победитель, — тогда еще робкое городское мещанство. Этой группе от театра нужно было иное.
В театре она хотела отдохнуть от революции, забыть хоть на минуту насильников-большевиков, посягнувших на привычный бытик и дыбом по
ставивших привольное прошлое. Она искала аполитичного искусства, искусства ради искус
ства, красоты и слащавой красивости, помпезных представлений, сильных героев и, изредка, для сопоставлений, картинок из «благородных» соци
„Кинжал“Шарж Э. Мордмилловича
Стеша — Люминарская
альных поворотов истории. Она искала на сцене привычный, но потерянный уют, тонкие нюансы кристальной души, психологическое копание в человеческой личности, униженных маленьких лю
дей (можно всплакнуть, восторгаясь потом соб
ственной чуткостью и добротой!) и расслабленную слюнявую романтику безвольных человечков. Она искала, словом, все то, что за полной ненадоб
ностью в те времена было отброшено революцией, все то, что не напоминало бы ей сегодняшний день. И она получала это с предельной легкостью, ибо, в большинстве своем сами работники театров тогда в значительной степени разделяли ее настроения и мечты.

* * *

Экономическое возрождение страны, улучшение благосостояния населения и льготные полосы постепенно приоткрыли двери театров и для рабо
чих. Но к этому времени изменилось немногое. Позакрывались кое-какие нэпманские театрики,
остаточки их приняли более благопристройный вид, а прочие, все более и более отрываясь от жизни и теряя в собственной неподвижности бы
лое мастерство, продолжали итти привычными
старыми путями удовлетворения запросов чуждой рабочему группы зрителей.