РЕПЕРТУАР ДЕРЕВЕНСКОГО САМОДЕЯТЕЛЬНОГО ТЕАТРА
Написать хорошую пьесу, которую мог бы поставить и профтеатр, и городской клуб, и деревенский самодеятельный кружок, — дело нелегкое. Некоторым оно кажется даже невыполни
мым. А некоторые авторы рассуждают так: «основная моя работа — профтеатр, а для де
ревни... так, между делом... что-нибудь легонькое, пустячек какой-нибудь». Авторов, пишущих честно и серьезно для деревни, очень немного. Главная же масса драматургов-«деревен
щиков» — это или зеленая молодежь, или люди, избравшие своей специальностью... халтурку.
В результате репертуар деревенского самодеятельного театра до-нельзя засорен пьесами, не выдерживающими мало-мальски строгой кри
тики. Среди этих «перлов» попадаются такие, прочитав которые остается только руками развести — как могли их напечатать в 1929 году!
Например, ВОКП издал пьесы рабоче-крестьянского театра Н. Степного. В середине сборника скромно притаилась одноактная агитка «В деревне». В этой «пьесе» автор «агитируетза ликвидацию неграмотности такими крепкограмотными тирадами: «Если вы отец с матерью неграмотны, то это кроме худого нет ничего». «Если у вас здесь на то пошло, так знайте, я сумею положить вам конец». «Это раньше на
рочно старались, чтобы затемнить нашего брата. Срамили кулаки и прочая их свора, старались
чем бы не допечь, соблюдая свои выгоды». «Прислушайтесь, как сейчас напрягается совет
ская власть, отстаивая наши права, нашу землю».
Все эти «грамотные фразы» изрекает ликвидатор неграмотности комсомолец Иван. Его отец отвечает ему так: «Да, да, сынок, мы это чув
ствуем, да, вишь, непривычно как-то так. Еще хочется быть по-старому, трудно передать то нам теперь — прислушаться к вам, вы как в учении посмекалистей нас «безграмотных».
Таким «стилем» написана вся пьеса.
Другой автор — Барков-Бурлак издает в Теакинопечати «эпизод в 1 действии», под назва
нием «Митрич опять воюет». Этот «эпизод в
1 действии» является одной из десяти картин пьесы «За что боролись» того же автора. На обложке вразумительная вывеска «Данное произведение имеет положительные отзывы худо
жественного отдела и репертуарной комиссии Главполитпросвета и многих профессиональных организаций».
На вывеске жирно, а в магазине что?
В каких-нибудь пять минут белые нападают на красных и забирают их в плен, потом крас
ные проделывают то же самое над белыми. В пылу такой горячки солдат (по автору) Митрич добивается взаимности у «деревенской бабы» Матрены. Но узнав, что вчера она жила, с бе
лым, «наказует» ее. Это гражданская война в популярном издании для деревни. «Солдатизображен точно так же, как изображался в старых офицерских анекдотах денщик. А говорит он таким языком: «евтих белых гадьев», «фа
тера», «телефонограмота», «скажитя», «ослобонил», «в нашем гимну поется», «леворюция», «пролетарские чувства», и т. д.
Зачем издавать такую безграмотную чушь? Неужели ВОКП и Теакинопечать всерьез думают, что деревенские кружковцы также малограмот
ны, как авторы этих, с позволения сказать, «эпизодов в 1 действии»?
Но рынок засорен не только подобной макулатурой. Некоторые «маститые» авторы, ликви
дировавшие свою общую неграмотность за партами старых гимназий, никак не удосужатся ликвидировать свою политическую слепоту. Си
дит такой «маститый» в кабинете и строчит халтурку «для народа». Сюжетец найден, перо бойкое. Чик — и пьеска готова. Из-под такого бойкого пера ползет в деревню подчас политически вредная халтура.
Перед нами — «Молодой ельник» Богдановской. Второе название пьесы «Красный бесенок(рекомендуем кому-нибудь сочинить «Красного херувима». Свежо, оригинально, вразумитель
но!). А «сюжетец» таков: старый кулак, правда, по словам автора, раскулаченный (хотя зритель
должен верить этому на-слово) терпеть не может новых порядков. Этот кулак «обесчестил» батрач
ку, довел ее до беременности и уволил со двора. Батрачка подает в суд, но кулак кончает мировой с ее дядей на бутылке самогона.
Сын кулака — коммунист. Почему коммунист — ведомо Аллаху да еще автору, полагающему, что деревенский зритель настолько глуп, что пове
рит ему на-слово. Впрочем, не назови автор кулацкого сына коммунистом, пьеса получилась бы чисто кулацкая. А с коммунистом дело вернее. Защитный цвет. Так вот этот «комму
нист» живет в городе, «разлагается», изменяет жене с продувной кокоткой, стоит на краю растраты. Пионер, сиречь «красный бесенок» — чистый Пинкертон, — разоблачает шашни кокотки с шулером, открывает «коммунисту» глаза и «коммунист» входит в колею, то-есть бежит от разлагающей городской атмосферы в деревню,
к жене, под крыло кулака-отца. Все кончается торжеством добродетели.
Вот что город делает с честными кулацкими детьми! Не будь в деревне пионера, город превратил бы честного кулацкого сынка в растрат
чика. А потому, да здравствует пинкертонообразные пионеры, спасающие кулацких сыновей от городского разложения! Вот вам классический образец пропаганды через деревенскую сцену Ленинской смычки. Вот вам щедро подкрашенная розовой водицей, бесхребетная, политически вредная халтура, извращающая деревенскую действительность, примиренчески замазывающая классовое лицо кулака, его подлинную контрреволюционную роль.
Где же причины того, что наши авторы делают такие, мягко выражаясь, ляпсусы. Причи
ны в том, что авторы, берясь за деревенскую тему, заглянут иной раз даже в агрономическую литературу, но не догадываются заглянуть хоть
одним глазом в деревню, не желают (или не могут) понять, куда объективно растет деревня, куда зовет ее революционный пролетариат.
Деревня кипит в обостренной классовой борьбе. В провинциальной прессе (хорошо бы драматургам почитывать ее) ежедневно чи
таешь: кулаки убили комсомольца, коммунистапредсельсовета, избили селькора, батрака, подожгли колхозные амбары, кулаки втерлись в бед
няцкий колхоз и разлагают его, кулак пролез в сельсовет, кулак путем подкупа обошел закон об индивидуальном обложении.
Но и другими сообщениями пестрит наша пресса В Елане стихийно вырос колоссальный колхоз, объединивший несколько районов, целыми районами деревня переходит на контрак
тацию, совхозы, машинно-тракторные станции лишают кулака рынка рабочей силы, беднота активизируется и т. п.
Написать хорошую пьесу, которую мог бы поставить и профтеатр, и городской клуб, и деревенский самодеятельный кружок, — дело нелегкое. Некоторым оно кажется даже невыполни
мым. А некоторые авторы рассуждают так: «основная моя работа — профтеатр, а для де
ревни... так, между делом... что-нибудь легонькое, пустячек какой-нибудь». Авторов, пишущих честно и серьезно для деревни, очень немного. Главная же масса драматургов-«деревен
щиков» — это или зеленая молодежь, или люди, избравшие своей специальностью... халтурку.
В результате репертуар деревенского самодеятельного театра до-нельзя засорен пьесами, не выдерживающими мало-мальски строгой кри
тики. Среди этих «перлов» попадаются такие, прочитав которые остается только руками развести — как могли их напечатать в 1929 году!
Например, ВОКП издал пьесы рабоче-крестьянского театра Н. Степного. В середине сборника скромно притаилась одноактная агитка «В деревне». В этой «пьесе» автор «агитируетза ликвидацию неграмотности такими крепкограмотными тирадами: «Если вы отец с матерью неграмотны, то это кроме худого нет ничего». «Если у вас здесь на то пошло, так знайте, я сумею положить вам конец». «Это раньше на
рочно старались, чтобы затемнить нашего брата. Срамили кулаки и прочая их свора, старались
чем бы не допечь, соблюдая свои выгоды». «Прислушайтесь, как сейчас напрягается совет
ская власть, отстаивая наши права, нашу землю».
Все эти «грамотные фразы» изрекает ликвидатор неграмотности комсомолец Иван. Его отец отвечает ему так: «Да, да, сынок, мы это чув
ствуем, да, вишь, непривычно как-то так. Еще хочется быть по-старому, трудно передать то нам теперь — прислушаться к вам, вы как в учении посмекалистей нас «безграмотных».
Таким «стилем» написана вся пьеса.
Другой автор — Барков-Бурлак издает в Теакинопечати «эпизод в 1 действии», под назва
нием «Митрич опять воюет». Этот «эпизод в
1 действии» является одной из десяти картин пьесы «За что боролись» того же автора. На обложке вразумительная вывеска «Данное произведение имеет положительные отзывы худо
жественного отдела и репертуарной комиссии Главполитпросвета и многих профессиональных организаций».
На вывеске жирно, а в магазине что?
В каких-нибудь пять минут белые нападают на красных и забирают их в плен, потом крас
ные проделывают то же самое над белыми. В пылу такой горячки солдат (по автору) Митрич добивается взаимности у «деревенской бабы» Матрены. Но узнав, что вчера она жила, с бе
лым, «наказует» ее. Это гражданская война в популярном издании для деревни. «Солдатизображен точно так же, как изображался в старых офицерских анекдотах денщик. А говорит он таким языком: «евтих белых гадьев», «фа
тера», «телефонограмота», «скажитя», «ослобонил», «в нашем гимну поется», «леворюция», «пролетарские чувства», и т. д.
Зачем издавать такую безграмотную чушь? Неужели ВОКП и Теакинопечать всерьез думают, что деревенские кружковцы также малограмот
ны, как авторы этих, с позволения сказать, «эпизодов в 1 действии»?
Но рынок засорен не только подобной макулатурой. Некоторые «маститые» авторы, ликви
дировавшие свою общую неграмотность за партами старых гимназий, никак не удосужатся ликвидировать свою политическую слепоту. Си
дит такой «маститый» в кабинете и строчит халтурку «для народа». Сюжетец найден, перо бойкое. Чик — и пьеска готова. Из-под такого бойкого пера ползет в деревню подчас политически вредная халтура.
Перед нами — «Молодой ельник» Богдановской. Второе название пьесы «Красный бесенок(рекомендуем кому-нибудь сочинить «Красного херувима». Свежо, оригинально, вразумитель
но!). А «сюжетец» таков: старый кулак, правда, по словам автора, раскулаченный (хотя зритель
должен верить этому на-слово) терпеть не может новых порядков. Этот кулак «обесчестил» батрач
ку, довел ее до беременности и уволил со двора. Батрачка подает в суд, но кулак кончает мировой с ее дядей на бутылке самогона.
Сын кулака — коммунист. Почему коммунист — ведомо Аллаху да еще автору, полагающему, что деревенский зритель настолько глуп, что пове
рит ему на-слово. Впрочем, не назови автор кулацкого сына коммунистом, пьеса получилась бы чисто кулацкая. А с коммунистом дело вернее. Защитный цвет. Так вот этот «комму
нист» живет в городе, «разлагается», изменяет жене с продувной кокоткой, стоит на краю растраты. Пионер, сиречь «красный бесенок» — чистый Пинкертон, — разоблачает шашни кокотки с шулером, открывает «коммунисту» глаза и «коммунист» входит в колею, то-есть бежит от разлагающей городской атмосферы в деревню,
к жене, под крыло кулака-отца. Все кончается торжеством добродетели.
Вот что город делает с честными кулацкими детьми! Не будь в деревне пионера, город превратил бы честного кулацкого сынка в растрат
чика. А потому, да здравствует пинкертонообразные пионеры, спасающие кулацких сыновей от городского разложения! Вот вам классический образец пропаганды через деревенскую сцену Ленинской смычки. Вот вам щедро подкрашенная розовой водицей, бесхребетная, политически вредная халтура, извращающая деревенскую действительность, примиренчески замазывающая классовое лицо кулака, его подлинную контрреволюционную роль.
Где же причины того, что наши авторы делают такие, мягко выражаясь, ляпсусы. Причи
ны в том, что авторы, берясь за деревенскую тему, заглянут иной раз даже в агрономическую литературу, но не догадываются заглянуть хоть
одним глазом в деревню, не желают (или не могут) понять, куда объективно растет деревня, куда зовет ее революционный пролетариат.
Деревня кипит в обостренной классовой борьбе. В провинциальной прессе (хорошо бы драматургам почитывать ее) ежедневно чи
таешь: кулаки убили комсомольца, коммунистапредсельсовета, избили селькора, батрака, подожгли колхозные амбары, кулаки втерлись в бед
няцкий колхоз и разлагают его, кулак пролез в сельсовет, кулак путем подкупа обошел закон об индивидуальном обложении.
Но и другими сообщениями пестрит наша пресса В Елане стихийно вырос колоссальный колхоз, объединивший несколько районов, целыми районами деревня переходит на контрак
тацию, совхозы, машинно-тракторные станции лишают кулака рынка рабочей силы, беднота активизируется и т. п.