розненных кусочков многие московские режиссеры будут долго строить свои,, ориги
нальные“ постановки. А его передвижные ширмы дадут начало окончательному преодолению статического театра и не
подвижной конструкции, обозначая рождение зрелища, динамического во всех своих элементах.
Переложив красного перцу в свое первое изготовленное блюдо, театр не доложил во второе. „В средней“, стало быть, спектакли на должной высоте. Пусть это послужит утешением для того, кто побывал на второй программе, не повидав „Москвы с точки зрения“...
До сих пор драмсатира занималась почти исключительно крупной буржуазией. Саоей серией из шести миниатюрок театр сатиры начал обследование, преимущественно, мелкобуржуазной вермишели. Естественно, что пришлось предпри
нять экскурсию в провинцию — в „Захолустье“, где мощный пласт этой породы лежит прямо под открытом небом.
На несколько голов опередил остальные номера программы шарж Юр. Юрьина —
„Агит-пьеса“. Это — великолепный pendant к незаслуженно забытой пародии на агит
спектакль (В. Масса), года три назад показанной у Фореггера. К тому же „Агитпьеса“ совершенно виртуозно проводится Полем...
Вот — актер! Если-бы от меня зависело, я немедленно убрал его из театра малого жанра и самым принудительным образом засадил бы его готовить роли Фаль
стафа, Гарпагона, Аркашки и т. п. Потому что на Борисове мы уже видели, как может разменяться на мелочи и вовсе исхалтуриться большой талант. Да идет чаша сия мимо Поля!
Пьеску Ардова и Масса — „Именинница — вывозит, по правде говоря, только созданный здесь Полем же изумительно заостренный гротеск мещанина — только
не „во дворянстве“, а в... пролетарстве. Впрочем, пьеса нескучная и сама по себе, — но не больше.
„Пекло“ Саянского — растянуто написанный и так же поставленный анекдот о том, как захолустный военкомат и вол
т. МАЙКЕЛЬ ГОУЛЬД.
исполком, имея полную возможность переговоров из окна в окно, сносятся друг с другом телефонограммами.
„Картес посталес“ и „Азбука мещанства“ — вещицы театрально, в сущности, непоставленные,—да вряд ли, как чисто литературные, и поддающиеся постановке. Не удались и три танцовальных интермедии Фореггеру (на тему „вечномещанского“ — в 1904 г., в 1924 г. и в 1944-ом— на... Марсе): слишком однотипны и скучны здесь танцы...
В конце „Агит-пьесы выведен на минуту и „серьезный“ персонаж — предкультпросвет в кожаной куртке. Это хорошо,
конечно, показать, что сам пролетариат брезгливо относится к такой не по разуму
театра? Неужели же общими усилиями нельзя было создать достойный сценарий
И все же, несмотря на все это, этот неосуществленный спектакль ценнее и значительнее, чем десяток других спектаклей в Московских театрах. В нем нет пьесы,
но зато в нем бьется отчетливо радостный и бодрый пульс Революции. А из его раз
для спектакля „Д. Е.“?
нальные“ постановки. А его передвижные ширмы дадут начало окончательному преодолению статического театра и не
подвижной конструкции, обозначая рождение зрелища, динамического во всех своих элементах.
М. ЗАГОРСКИЙ.
В ТЕАТРЕ САТИРЫ
ВТОРАЯ ПРОГРАММА
Переложив красного перцу в свое первое изготовленное блюдо, театр не доложил во второе. „В средней“, стало быть, спектакли на должной высоте. Пусть это послужит утешением для того, кто побывал на второй программе, не повидав „Москвы с точки зрения“...
До сих пор драмсатира занималась почти исключительно крупной буржуазией. Саоей серией из шести миниатюрок театр сатиры начал обследование, преимущественно, мелкобуржуазной вермишели. Естественно, что пришлось предпри
нять экскурсию в провинцию — в „Захолустье“, где мощный пласт этой породы лежит прямо под открытом небом.
На несколько голов опередил остальные номера программы шарж Юр. Юрьина —
„Агит-пьеса“. Это — великолепный pendant к незаслуженно забытой пародии на агит
спектакль (В. Масса), года три назад показанной у Фореггера. К тому же „Агитпьеса“ совершенно виртуозно проводится Полем...
Вот — актер! Если-бы от меня зависело, я немедленно убрал его из театра малого жанра и самым принудительным образом засадил бы его готовить роли Фаль
стафа, Гарпагона, Аркашки и т. п. Потому что на Борисове мы уже видели, как может разменяться на мелочи и вовсе исхалтуриться большой талант. Да идет чаша сия мимо Поля!
Пьеску Ардова и Масса — „Именинница — вывозит, по правде говоря, только созданный здесь Полем же изумительно заостренный гротеск мещанина — только
не „во дворянстве“, а в... пролетарстве. Впрочем, пьеса нескучная и сама по себе, — но не больше.
„Пекло“ Саянского — растянуто написанный и так же поставленный анекдот о том, как захолустный военкомат и вол
т. МАЙКЕЛЬ ГОУЛЬД.
исполком, имея полную возможность переговоров из окна в окно, сносятся друг с другом телефонограммами.
„Картес посталес“ и „Азбука мещанства“ — вещицы театрально, в сущности, непоставленные,—да вряд ли, как чисто литературные, и поддающиеся постановке. Не удались и три танцовальных интермедии Фореггеру (на тему „вечномещанского“ — в 1904 г., в 1924 г. и в 1944-ом— на... Марсе): слишком однотипны и скучны здесь танцы...
В конце „Агит-пьесы выведен на минуту и „серьезный“ персонаж — предкультпросвет в кожаной куртке. Это хорошо,
конечно, показать, что сам пролетариат брезгливо относится к такой не по разуму
театра? Неужели же общими усилиями нельзя было создать достойный сценарий
И все же, несмотря на все это, этот неосуществленный спектакль ценнее и значительнее, чем десяток других спектаклей в Московских театрах. В нем нет пьесы,
но зато в нем бьется отчетливо радостный и бодрый пульс Революции. А из его раз
для спектакля „Д. Е.“?