усердной готовности спецов, — но это и труднейший момент постановки! Эти дветри реплики надо было поручить лучшему актеру,— а тут выпустили кого-то, совер
шенно непонятного. Получилось натянуто и „усердно“ — вот точь-в-точь, как в пародируемой агитке!
С этой традицией всех наших театров (особенно она привилась в Театре Революции) — лучшим актерам отдавать роли буржуазов, а образы „большевиков“ пре
доставлять на растерзание кому попало— Театр Сатиры должен порвать самым решительным образом. ВЛАД. БЛЮ
Публика Госекта во время турнэ театра.

ДЕТИ

и КИНЕМАТОГРАФ
I.
Вопрос о том, чтобы во всей широте использовать кинематограф для воспитательных целей, куда, по нашему мнению, относится и просто здоровый смех, является назревшим. Между тем, в данной
области для детей мы не только ничего не сделали сами, но даже не использовали возможность ввоза. Впрочем, недостаточное сознание у иностранных кинодеятелей ответственности за весь тот материал, который дастся ребенку, отсутствие серьезных и систематизированных наблюдений над детским восприятием и никчемное разграничение „развлечения“ и „образованиа“ в искусство дают надежду, в лучшем случае, получить хорошие видовые и научные картины, с одной стороны, и различные феерии и комедии, с другой. В массе дети ни тем, ни Дру
гим не могут удовлетвориться. Драма, пьеса со связанными действиями, где ребенок волнуется и переживает вместе с героем, где отдельные комические и бытовые эпизоды являются только фоном, на котором развивается подлинное действие, настоящие волнения и радости вместе с героем, — вот то, что мы должны создать. И это должны создать люди, знающие действительно нашего ребенка,
наблюдающие его и его восприятия искусства с точки зрения общего его развития и воспитания. Что ребенку больше всего свойственен иекий синтез, это уже установлено рядом наблюдений. Конечно, кинематограф, где нет звучащего слова, никогда не сможет заменить ребенку театр. Наши городские дети почти всегда после наилучшего кино-сеанса
спрашивают: „А представлять будут?“ И чувствуют разочарование, когда отвечают: „Нет“, или: „Ты же видел представление“. На это обычный ответ: „Да это немые . Вообще воспринять разговор, не слыша слов, ребенок І-ой ступени не может. То, что они немые, вызывает некоторое разочарование, или от
ветное замечание других детей: „Да, нет, они раз
говаривают. Я видел: только очень тихо и мы не расслышали“. Из этого, конечно, не следует, что кинематограф не может быть воспринят детьми вовсе или не доставляет им радости, но я лишь хочу еще раз подчеркнуть, какие детальные наблюдения должны быть над этой совсем особенной психологией. Во ІІ-ой ступени отсутствие слов большинством уже вполне приемлется. Это и понятно— им легче понять, каким образом получается кино
лента, большинство уже знакомо с фотографией. Но потому что это есть в кино, для ребенка осо