ПО ЧУЖИМ ГРАНКАМ

СТУДИЯ им. СТАНИСЛАВСКОГО
„ЦАРСКАЯ НЕВЕСТА Любаша ГОЛЬДИНА.
Тот самый ученый театровед А. Гвоздев, который разъяснил миру гоголевских чиновников в «Ревизоре», как... греческий хор (!), разрешился в ленинградской «Красной Газете» двумя статьями в защиту мейсрхольдовского «Ревизора» и в поношение московской критики, у которой, де
скать, нет искусствоведческого подхода. Что же искусствовещает сам Гвоздев?
«Монументальная постановка величаво течет против течения (?)... «Ревизор» Мейерхольда не является толкованием пьесы Гоголя. «Ре
визор», является высшей школой театрального искусства, обогащенного завоеваниями рево
люционного театра... разыгрывающего сложную сценическую сюиту на тему о «Ревизоре». Показанный в таком облике «Ревизор» волнует каждого своей сценой» и т. д. и т. п.
Гвоздев влюблен в Олимп. Его хлебом не корми, а дай поговорить о «вечной красоте», «симфонии», «сюите», и пр. Первый раз Гвоздев во имя такого эстетического богоборчества совершил восхождение на Олимп после «Бубуса»... Теперь, после «Ревизоре» вторично вздевает он очи горе и, сладчайше вещая, бьет новые «искусствоведческие» поклоны... Искусство от этого не пострадает, а вот читателя — жаль!
Впрочем, сама «Красная Газета» тут же, рядом с Гвоздевскими «изысканиями» кратко, по выразительно добавляет: «у публики спектакль успеха не имел». Не всякому, мол, Гвоздеву верь!
С некоторым запозданием выступила в защиту Цемента» в театре им. МГСПС и «Рабочая Москва».
«Цемент» — пишет т. От. Асилов, — превосходный спектакль. Ибо одна только формаль
ная революция в театре, театр к революции не приближает. «Цемент» радует и волнует. Воодушевляет и подбадривает. Потому, что спек
такль — это сказ о великих днях революции, свидетель наших побед и неудач».
Как видно, прибавилось еще одно мнение в пользу спектакля «Цемент».
«Вестник Труда» (№ 11) статьей т. Эм. Бескина ставит на обсуждение весьма злободневный

НОВЫЙ ТЕКСТ РЕВИЗОРА

«Персонажи Гоголя становятся современными социальными масками, тема комедии чрезвычайно волнует и воя пьеса звучит предостерегающей сатирой».
Вс. Мейерхольд.
Эпизод 1.
Лука Лукич. Зачем же, Антон Антонович, отчего это? Зачем же к нам «Ревизор» и в таком виде?
Городничий. Зачем? Так уж, видно, судьба! (вздохнув). До сих пор благодарение богу, подбирались к другим авторам; теперь пришла очередь и к Гоголю!
Эпизод 2.
Городничий. Тоже должен вам заметить и о главном нашем постановщике по исторической части. Ну, покамест рассуждал об Островском и
Сухово-Кобылино — еще ничего, а как добрался до Николая Васильевича Гоголя, то я не могу вам
сказать, что ним сделалось. Я думал, что пожар, ей-богу! Вскочил на сцену и что силы есть, хвать Гоголем об пол! Оно, конечно, Николай Василье
вич герой, но зачем же пьесу-то ломать, от этого убыток литературе...
Лука Лукич. Да, он горяч! Я ему это не
сколько раз замечал. Говорит: «Как хотите, для театра я жизни не пощажу».
Эпизод 3
Городничий. Дай только, боже, чтобы сошло с рук поскорее, а там-то я поставлю уж такую революционную пьесу, какой еще никто не ставил, на каждую бестию драматурга положу до
ставить по три иуда бумаги. О, боже мой! Да если спросят, отчего не выстроен еще революционный театр, на который назад тому пять лет была ас
сигнована сумма, то не позабыть сказать, что начал строиться, но сгорел. Я об этом и рапорт в казну представил. А то, пожалуй, кто-нибудь, позабывшись, сдуру скажет, что он и не начинал строиться! Эпизод 4.
Хлестаков. Хорошие театры! Мне нравится, что у вас показывают проезжающим все театраль
ные учреждения в городе. В других городах мне ничего не показывали.
Городничий. В других городах, осмелюсь доложить вам, постановщики и комедианты больше заботятся о своей, то-есть, пользе, а здесь, можно сказать, нет другого помышления, кроме того, чтоб благочинием и бдительностью заслужить внимание начальства. Если оно говорит: «назад к Островскому», то мы сейчас же поспешаем и говорим: «назад и к Гоголю и к Грибоедову»! Когда в театре во всем порядок — покойники омо
ложены, а молодые благополучно угроблены, — то чего же мне больше? Ей-ей, и почестей никаких