TAM, ГДЕ ЛЮДИ СМЕЮТСЯ

Как? Где? Кто?
„Проклятые вопросы“.
Уважаемый дэнди с Ильинки, вы улыбаетесь. Оказывается, моя Америка открыта давным давно.
Обратитесь к даже самому захудалому папироснику с просьбой разрешить „про
клятый“ для вас вопрос: „где же смеются“, и он ответит, не задумываясь ни минуты:
— Там, где Хенкин...
А если он уже вкусил цивилизации и имеет хоть малюсенькое понятие о смокинге, он может ответить, например, так:
— Там, где Поль.
все худые люди, слушавшие „Сейлинг“ в Паласе, на него могут сильно обидеться.
Какой-то блестящий стилист нашего времени обронил: „смех—это звон граненого хрусталя“. Может быть, того самого, который подают в „отдельных кабинетах“?
„Старик Гольфштрумер скупает все снега Ледовитого океана“... Ах, как звенит этот „граненый хрусталь“! И как ко
лышется ему в такт мягкий слой живота под берлинскими бортами жилета!..
Хенкин, вы удивительный человек. Вы умеете вызывать смех. Настоящий, стогра
дусный смех. „Старик Гольфштрумер... и т. д.“ А молодой Гольфштрумер в 3-ем ряду гремит граненым хрусталем и колы
шет теплый живот. Это ведь ничего, что он молод. Он уже член „американской биржи“ и постоянный посетитель „Уголка“ (до 5-ти часов утра).
Как они смеются. Я доволен. Это только ведь нетерпимый Маяковский, криво улыбаясь, бросает столь несправедливое замечание.
Если кто рассмеется, Кажется
Ему разодрали губу.
Какая желчная, какая жестокая ирония! К история одной постановки.
Дружеские пародии.

ГОРЕ ОТ УМА

II „БАЛЕТ, СЛЫШИШЬ?“.
„Горе от ума“у Мейерхольда было подано с кашэ подлинной революционности.
В зрителях все время громокипело негодование против старого, измызганного быта.
Когда я услышал, что „Нестор негодяев знатных“ распродал свой крепостной балет (так плохо показанный у Элирова), неотступно забилась, затрепыхалась, запрыгала у меня в мозгу мысль:
— Когда-же распродадут зефиров и амуров Большого театра и не „по-одиночке“, а оптом?
Балет, слышишь?
Александр Абрамов
ности. Мейерхольд превосходно раскрошил, рассмеял, расплясал эту старую, дохлую, мертвую, ни на что, кроме как
на заплатки для Мейерхольда, негодную комедию. Ура!
Садко
Когда Мейерхольд узнал, что в 1924 г. исполняется столетие со дня написания „Горе от ума“, а пьеса еще ни разу не переделана, он только за голову схватился.
— Не переделана! Ведь это стыд! Позор! И объявил постановку „Горе от ума“.
Постановка была разрешена в трех сериях — по одной серии в вечер. Первая серия была посвящена путешествию Чацкого, при чем его слова „и падал сколько раз и растерялся весь“ были использованы для многих комических моментов в духе Чарли Чаплина. Остальные две серии совпадали с текстом, но были дополнены многими эпизодами. В заключение, вместо монолога Чацкого, шел монолог Петрушки, который он читал „с чувством, толком, с расстановкой“.
Спектакль прошел с большим успехом. Рецензии были следующие:
1 „ГОРЕ ОТ УМА ИЛИ ЧТО ГОВОРИЛОСЬ НА ЗАСЕДАНИЯХ РЕПЕРТКОМА“.
. . .Был праздник настоящей революцион
Да, именно там где Хенкин. На той самой Страстной площади, где произошла столь достопамятная „Гибель Европы“. Я увидел, что люди смеются. В теплом, потном, жирном зале смеются теплые,
потные, жирные люди. Вероятно, смеялись и худые. Но я видел только жирных.
Помните Эдгара По? Он пессимистически глядел на вещи: „Толстеют ли люди от шуток, или в самой тучности есть что-то предрасполагающее к веселости, этого я в точности никогда не мог определить, но во всяком случае достоверно, что худо
щавый шутник rara avis in terris“. Он и не предполагал, что почти через столетие
***
☛