Пришли въ больницу. Тамъ уже все было готово. Одна изъ палатъ была совершенно очищена отъ больныхъ; посре
динѣ стоялъ большой столъ; на немъ, на тюфякѣ, покрытомъ чистымъ, хотя и гру
бымъ бѣльемъ, съ низкой подушкой подъ головой, лежалъ больной. На другомъ сто
лѣ были готовы чашки, лоханки, свертки полотна и походный хирургическій приборъ. Все было въ порядкѣ, предусмотрѣ
но, чисто. Все было дѣло рукъ Ольги Адріановны, слышавшей указанія врача изъ-за перегородки, когда онъ поучалъ ея мужа. Поликарпъ Агеевичъ, когда наступило время операціи, окончательно потерялся; онъ суетился еще болѣе, но дѣ
лалъ еще менѣе, Когда вошли въ палату врачи и Бушаниновъ, въ ней, кромѣ боль
ного, находились Поликарпъ Агеевичъ, его жена и два больничныхъ сторожа. Въ корридорѣ тѣснилась цѣлая куча любопытныхъ: служащіе, прислуга, даже ра
бочіе. Но штатскій врачъ, проходя черезъ дту толпу, сказалъ громко вызывающе:
— Господа! кто желаетъ помогать, предупреждаю не нервничать, иначе лучше не соваться.—Онъ говорилъ тономъ чело
вѣка, для котораго приближался моментъ полной власти.
Когда врачи вошли въ палату, больной, съ безмолвнымъ ужасомъ и блѣдностью приговореннаго къ смерти, неподвижно лежавшій на столѣ, содрогнулся и безпокойно зашевелился.
— Ничего, ничего. Будь молодцомъ!— самъ, кажется, струсивъ не менѣе, заметался надъ нимъ Поликарпъ Агеевичъ.
Спокойный взглядъ врача, небрежно скользнувшій по больному, холодно и вопросительно остановился на немъ. Фельдшеръ затихъ, словно замеръ.
— Сударыня? — обратился къ Ольгѣ Адріановнѣ штатскій врачъ.
— Моя супруга, —трясущимися губами почтительно, и по отношенію къ доктору, и къ женѣ, отрекомендовалъ фельдшеръ.
— Очень пріятно, но, сударыня...— замялся врачъ, любезно поклонившись.
— Надѣюсь, вы позволите мнѣ помочь вамъ... хлороформировать, напримѣръ?—
сказала Ольга Адріановна, еще больше поблѣднѣвшая при входѣ Бушанинова.
— Вы можете? — недовѣрчиво и недовольно спросилъ штатскій врачъ, распа
ковывая хирургическій приборъ и роясь мягкими бѣлыми руками въ блистающихъ холодной сталью инструментахъ.
— Да, я знаю, какъ это дѣлать, — глухо отозвалась Ольга Адріановна, поправляя подушку подъ головой больного.
— Прекрасно, но всѣхъ, господа, кто мнѣ будетъ помогать, прошу не нервни
чать. Главное не нервничать!—какъ-то пренебрежительно сердито повторялъ штатскій врачъ, продолжая рыться въ хирургическомъ приборѣ.
— Вы въ первый разъ при ампутаціи?— любезно спросилъ онъ своего собрата, военнаго врача, косившагося съ недоумѣніемъ на его возню съ инструментами.
— Да, въ первый, - конечно, послѣ академіи, — старался небрежно отозваться военный врачъ, но неестественная серьез
ность его поблѣднѣвшаго лица выдавала его безпокойство.
— Довольно интересно,—точно хотѣлъ ободрить его штатскій врачъ,—вы, глав
ное, будьте внимательны и помогите мнѣ при перевязкѣ артерій,—прибавилъ онъ,
подозрительно взглянувъ на собрата. Того слегка передернуло.
— Васъ я попрошу, — вѣжливо обратился онъ къ ІІоликарпу Агеевичу,—чтобъ все было подъ рукой. Вы знаете, что я говорилъ? — ІІоликарпъ Агеевичъ безпокойно метнулся на мѣстѣ.
— А кто же будетъ держать больного? Нужно кого-нибудь понадежнѣе,—продол
жалъ операторъ, вытирая инструменты чистымъ полотенцемъ.
— Вотъ они-съ, - указалъ фельдшеръ на сторожей.
— Если позволите, и я могу, — предложилъ Бушаниновъ, такъ же напряженно спокойный, какъ и Ольга Адріановна.
— Вы? — удивился операторъ, потомъ посмотрѣлъ ему въ глаза, подумалъ и сказалъ:—хорошо. Я васъ попрошу держать его за плечи. А вы, ребята, оба бу
дете держать здоровую йогу и, если надо, у живота,—обратился онъ къ сторожамъ.
Тѣ испуганно засопѣли.
— Водицы... водицы, — вдругъ неповинующимся голосомъ попросилъ больной. Неподвижный, съ холоднымъ потомъ на тѣлѣ, даже не чувствуя боли въ ногѣ, лежалъ онъ и тяжело, прерывисто, съ лег
кимъ свистомъ, дышалъ. Всѣ эти распоряженія и приготовленія его палача на
полняли его безмолвнымъ ужасомъ. Губы его пересохли, въ горлѣ начались судо
рожные спазмы; ему хотѣлось застонать, но онъ едва осмѣлился попросить сдав
леннымъ, слабымъ, какъ у больного ребенка, голосомъ водицы.
— На, любезный, выпей, выпей,—ласково говорилъ операторъ, самъ наливая и поднося ему стаканъ воды.
Больной откинулъ голову на подушку; онъ какъ будто отшатывался отъ этого
динѣ стоялъ большой столъ; на немъ, на тюфякѣ, покрытомъ чистымъ, хотя и гру
бымъ бѣльемъ, съ низкой подушкой подъ головой, лежалъ больной. На другомъ сто
лѣ были готовы чашки, лоханки, свертки полотна и походный хирургическій приборъ. Все было въ порядкѣ, предусмотрѣ
но, чисто. Все было дѣло рукъ Ольги Адріановны, слышавшей указанія врача изъ-за перегородки, когда онъ поучалъ ея мужа. Поликарпъ Агеевичъ, когда наступило время операціи, окончательно потерялся; онъ суетился еще болѣе, но дѣ
лалъ еще менѣе, Когда вошли въ палату врачи и Бушаниновъ, въ ней, кромѣ боль
ного, находились Поликарпъ Агеевичъ, его жена и два больничныхъ сторожа. Въ корридорѣ тѣснилась цѣлая куча любопытныхъ: служащіе, прислуга, даже ра
бочіе. Но штатскій врачъ, проходя черезъ дту толпу, сказалъ громко вызывающе:
— Господа! кто желаетъ помогать, предупреждаю не нервничать, иначе лучше не соваться.—Онъ говорилъ тономъ чело
вѣка, для котораго приближался моментъ полной власти.
Когда врачи вошли въ палату, больной, съ безмолвнымъ ужасомъ и блѣдностью приговореннаго къ смерти, неподвижно лежавшій на столѣ, содрогнулся и безпокойно зашевелился.
— Ничего, ничего. Будь молодцомъ!— самъ, кажется, струсивъ не менѣе, заметался надъ нимъ Поликарпъ Агеевичъ.
Спокойный взглядъ врача, небрежно скользнувшій по больному, холодно и вопросительно остановился на немъ. Фельдшеръ затихъ, словно замеръ.
— Сударыня? — обратился къ Ольгѣ Адріановнѣ штатскій врачъ.
— Моя супруга, —трясущимися губами почтительно, и по отношенію къ доктору, и къ женѣ, отрекомендовалъ фельдшеръ.
— Очень пріятно, но, сударыня...— замялся врачъ, любезно поклонившись.
— Надѣюсь, вы позволите мнѣ помочь вамъ... хлороформировать, напримѣръ?—
сказала Ольга Адріановна, еще больше поблѣднѣвшая при входѣ Бушанинова.
— Вы можете? — недовѣрчиво и недовольно спросилъ штатскій врачъ, распа
ковывая хирургическій приборъ и роясь мягкими бѣлыми руками въ блистающихъ холодной сталью инструментахъ.
— Да, я знаю, какъ это дѣлать, — глухо отозвалась Ольга Адріановна, поправляя подушку подъ головой больного.
— Прекрасно, но всѣхъ, господа, кто мнѣ будетъ помогать, прошу не нервни
чать. Главное не нервничать!—какъ-то пренебрежительно сердито повторялъ штатскій врачъ, продолжая рыться въ хирургическомъ приборѣ.
— Вы въ первый разъ при ампутаціи?— любезно спросилъ онъ своего собрата, военнаго врача, косившагося съ недоумѣніемъ на его возню съ инструментами.
— Да, въ первый, - конечно, послѣ академіи, — старался небрежно отозваться военный врачъ, но неестественная серьез
ность его поблѣднѣвшаго лица выдавала его безпокойство.
— Довольно интересно,—точно хотѣлъ ободрить его штатскій врачъ,—вы, глав
ное, будьте внимательны и помогите мнѣ при перевязкѣ артерій,—прибавилъ онъ,
подозрительно взглянувъ на собрата. Того слегка передернуло.
— Васъ я попрошу, — вѣжливо обратился онъ къ ІІоликарпу Агеевичу,—чтобъ все было подъ рукой. Вы знаете, что я говорилъ? — ІІоликарпъ Агеевичъ безпокойно метнулся на мѣстѣ.
— А кто же будетъ держать больного? Нужно кого-нибудь понадежнѣе,—продол
жалъ операторъ, вытирая инструменты чистымъ полотенцемъ.
— Вотъ они-съ, - указалъ фельдшеръ на сторожей.
— Если позволите, и я могу, — предложилъ Бушаниновъ, такъ же напряженно спокойный, какъ и Ольга Адріановна.
— Вы? — удивился операторъ, потомъ посмотрѣлъ ему въ глаза, подумалъ и сказалъ:—хорошо. Я васъ попрошу держать его за плечи. А вы, ребята, оба бу
дете держать здоровую йогу и, если надо, у живота,—обратился онъ къ сторожамъ.
Тѣ испуганно засопѣли.
— Водицы... водицы, — вдругъ неповинующимся голосомъ попросилъ больной. Неподвижный, съ холоднымъ потомъ на тѣлѣ, даже не чувствуя боли въ ногѣ, лежалъ онъ и тяжело, прерывисто, съ лег
кимъ свистомъ, дышалъ. Всѣ эти распоряженія и приготовленія его палача на
полняли его безмолвнымъ ужасомъ. Губы его пересохли, въ горлѣ начались судо
рожные спазмы; ему хотѣлось застонать, но онъ едва осмѣлился попросить сдав
леннымъ, слабымъ, какъ у больного ребенка, голосомъ водицы.
— На, любезный, выпей, выпей,—ласково говорилъ операторъ, самъ наливая и поднося ему стаканъ воды.
Больной откинулъ голову на подушку; онъ какъ будто отшатывался отъ этого