Вещи версальскаго цикла, конечно, лишь «примитивыбудущаго живописца и блестящаго декоратора. Не знаю, какъ оцѣниваетъ созрѣвшій художникъ неловкія по техникѣ и не
твердыя по стилю работы молодости. Но здѣсь беретъ начало личный смыслъ его искусства.
Магическій профиль воскового рельефа поистинѣ сталъ добрымъ геніемъ его, а старый медальеръ Антуанъ—достой
нымъ крестникомъ, наставившимъ своего далекаго однофамильца, Александра Бенуа, въ призваніи живописца и открывшимъ ему тайну преображенной старины...
Александръ Бенуа.Изъ книги «Пиковая Дама».
Война сблизила еще тѣснѣе тѣ народы, которые были дружественно расположены, а теперь вмѣстѣ выступи
ли противъ общаго врага. Еще дороже стала намъ Франція. Но мечтою дале
кой, почти недоступной, сейчасъ представляется Парижъ... Лишь не
многіе счастливцы могутъ поѣхать теперь въ столицу міра.
Казалось бы, суровыя событія современности должны бы были отодвинуть отъ насъ карти
ны, рисующія прелесть Парижа. Напротивъ—именно въ этихъто воспоминаніяхъ еще прекраснѣе становятся Champs Elysées, Bois de Boulogne, набережныя Сены, бульвары и кварталы старинные, напоенные исторіей,краснорѣчиво, художественно разсказывающіе о богатомъ прошломъ...
Именно потому, что эта мечта о столь близкомъ намъ, особенно теперь, Парижѣ, о столь дорогой намъ Франціи стала для насъ такъ трудно осуществимой, почти несбыточной— особенно привлекательно порыться въ своихъ воспоминаніяхъ, перелиставъ альбомы набросковъ, мысленно побродить по любимымъ кварталамъ, заглянуть въ таинственные уголки старинныхъ кварталовъ.
Конечно. Nôtre Dame, Musée du Louvre, Etoile—наиболѣе извѣстныя «панорамы», наиболѣе пріятныя «восхищенія». Но едва ли не большую «тоску о несбыточномъ» вызываютъ
кварталы правой стороны Сены, едва ли не заставляютъ сладкой болыо щемить сердце, грустью о недоступномъ напол
нять душу, тѢ уголки, куда рѣдко вступалъ даже любитель прекраснаго, ограничивающійся изученіемъ искусства въ библіотекахъ, музеяхъ и на выставкахъ?
Но тотъ, кто вступалъ въ тихія или оживляемыя мелодичнымъ пѣніемъ подъ аккомпанементъ шарманки нищаго, по
ныя, нетронутыя современной культурой, улицы кварталовъ, идущихъ вглубь отъ Hôtel de Ville, кто побывалъ въ «Ma
rais», «Temple», «Saint Martin», — тотъ «отравленъ» навсегда красотой несравненной, изысканной, цѣльной.
Постиженіе красоты историческаго прошлаго Парижа, жизни искусства минувшаго, той жизни, которой нѣтъ и не можетъ быть ни въ какомъ музеѣ—возможно если нс только Здѣсь, въ этихъ старинныхъ кварталахъ, то особенно здѣсь, гдѣ еще теплится жизнь прошлаго, сохраняется укладъ быта, и, главное, покрыты тою «р tine» всѢ постройки, детали, которая неизбѣжно должна быть снята при переносѣ въ музей: плющъ, обвивающій колонны воротъ, статую, огонь лампадъ, зажженныхъ въ храмѣ, лучъ солнца, пронизы
вающій старинное «витро», фигуры нищихъ на ступенькахъ паперти, кадушки съ олеандрами на дворахъ, усыпанныхъ пескомъ.
Задолго до нынѣшней войны, еще въ 1900 году, стало бросаться въ глаза при посѣщеніи старыхъ кварталовъ Па
твердыя по стилю работы молодости. Но здѣсь беретъ начало личный смыслъ его искусства.
Магическій профиль воскового рельефа поистинѣ сталъ добрымъ геніемъ его, а старый медальеръ Антуанъ—достой
нымъ крестникомъ, наставившимъ своего далекаго однофамильца, Александра Бенуа, въ призваніи живописца и открывшимъ ему тайну преображенной старины...
Александръ Бенуа.Изъ книги «Пиковая Дама».
МЕЧТЫ О СТАРОМЪ ПАРИЖҌ.
Война сблизила еще тѣснѣе тѣ народы, которые были дружественно расположены, а теперь вмѣстѣ выступи
ли противъ общаго врага. Еще дороже стала намъ Франція. Но мечтою дале
кой, почти недоступной, сейчасъ представляется Парижъ... Лишь не
многіе счастливцы могутъ поѣхать теперь въ столицу міра.
Казалось бы, суровыя событія современности должны бы были отодвинуть отъ насъ карти
ны, рисующія прелесть Парижа. Напротивъ—именно въ этихъто воспоминаніяхъ еще прекраснѣе становятся Champs Elysées, Bois de Boulogne, набережныя Сены, бульвары и кварталы старинные, напоенные исторіей,краснорѣчиво, художественно разсказывающіе о богатомъ прошломъ...
Именно потому, что эта мечта о столь близкомъ намъ, особенно теперь, Парижѣ, о столь дорогой намъ Франціи стала для насъ такъ трудно осуществимой, почти несбыточной— особенно привлекательно порыться въ своихъ воспоминаніяхъ, перелиставъ альбомы набросковъ, мысленно побродить по любимымъ кварталамъ, заглянуть въ таинственные уголки старинныхъ кварталовъ.
Конечно. Nôtre Dame, Musée du Louvre, Etoile—наиболѣе извѣстныя «панорамы», наиболѣе пріятныя «восхищенія». Но едва ли не большую «тоску о несбыточномъ» вызываютъ
кварталы правой стороны Сены, едва ли не заставляютъ сладкой болыо щемить сердце, грустью о недоступномъ напол
нять душу, тѢ уголки, куда рѣдко вступалъ даже любитель прекраснаго, ограничивающійся изученіемъ искусства въ библіотекахъ, музеяхъ и на выставкахъ?
Но тотъ, кто вступалъ въ тихія или оживляемыя мелодичнымъ пѣніемъ подъ аккомпанементъ шарманки нищаго, по
становкою Guingol’a или выкрикомъ разносчика узкія, старин
ныя, нетронутыя современной культурой, улицы кварталовъ, идущихъ вглубь отъ Hôtel de Ville, кто побывалъ въ «Ma
rais», «Temple», «Saint Martin», — тотъ «отравленъ» навсегда красотой несравненной, изысканной, цѣльной.
Постиженіе красоты историческаго прошлаго Парижа, жизни искусства минувшаго, той жизни, которой нѣтъ и не можетъ быть ни въ какомъ музеѣ—возможно если нс только Здѣсь, въ этихъ старинныхъ кварталахъ, то особенно здѣсь, гдѣ еще теплится жизнь прошлаго, сохраняется укладъ быта, и, главное, покрыты тою «р tine» всѢ постройки, детали, которая неизбѣжно должна быть снята при переносѣ въ музей: плющъ, обвивающій колонны воротъ, статую, огонь лампадъ, зажженныхъ въ храмѣ, лучъ солнца, пронизы
вающій старинное «витро», фигуры нищихъ на ступенькахъ паперти, кадушки съ олеандрами на дворахъ, усыпанныхъ пескомъ.
Задолго до нынѣшней войны, еще въ 1900 году, стало бросаться въ глаза при посѣщеніи старыхъ кварталовъ Па