ЛѢТОПИСЬ, КАКЪ ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ПРОИЗВЕДЕНІЕ.

Борются въ душѣ человѣка Небо и Земля. Растутъ на землѣ могучіе грѣшные цвѣты; въ нихъ все, что знаетъ человѣческая душа прекраснаго. И, уходящіе въ небо, высятся за ними призрачные, блѣдные стебли — дремлющая въ глубинѣ сердца жажда мира, любви, созерцательнаго покоя, тихаго, какъ лѣсное озеро, какъ вечернее закатное небо...
Зоветъ и опьяняетъ жизнь. Безудержно бунтуетъ въ человѣкѣ воля къ земному творчеству. Хочетъ жадная душа его радостно ру
шить всѣ препоны на своемъ пути, покорять все своей волѣ, все знать,
все видѣть, все преобразовать По-своему хотѣнію; хочетъ вѣчно горѣть всѣми переливами страстей, упиваться радостью борьбы, изступленно пить до послѣдняго часа изъ золотого кубка жизни.
Но не угасаетъ въ сердцѣ ясная, какъ пламя лампады, нѣжная, какъ улыбка ребенка, жажда свою волю отдать Богу и слушать въ тишинѣ небесныя пѣсни, вглядываться въ безпорывный, божественный міръ.
Много вѣковъ уже, какъ внѣдрились корни искусства въ земное. Жизнь и страсть вдохновляютъ художника: все, что онъ создаетъ, воспѣ
ваетъ мощь земного творчества, торжество дѣятельной воли. Забытое небо мститъ за себя и дѣлаетъ безсильнымъ художника нашихъ дней, когда онъ ищетъ вдохновенія въ мечтѣ о небѣ, въ стихіи добра. Онъ находитъ только плоскія, сентиментальныя формы, слишкомъ земныя, чтобы сіять небеснымъ свѣтомъ...
Древне-русское искусство служило Богу и церкви. Оно все овѣяно религіознымъ духомъ древняго православія, не знающаго изступленныхъ экстазовъ, кроткаго, безпорывнаго. Древній художникъ, иконо
писецъ или зодчій, дивно умѣлъ воплощать въ своихъ образахъ тихое душевное умиленіе. Все созданное имъ овѣяно небесной лаской, неру