Фот. сним. Штейнберга.
Тов. Зиновьев на Уральском фронте. Стоянка походного штаба в окрестностях ст. Кормовище. ПРЕДТЕЧА „НАСТОЯЩЕГО ДНЯ
„Когда же придет настоящий день?“
Н. Добролюбов.
Ему памятник у Тучкова моста воздвигнут в первую очередь-ти недаром.
Юноша—он умер на 2б-м году,—семинарист, прошед* ший потом Педагогический Институт, писатель-критик Добролюбов был властителем дум 60-х и 70-х годов, яркой эпохи раскрепощения Руси. После дворянско-по
мещичьей расхлябанности, мягкотелого прекраснодушия требовался суровый бич литературно-общественной сатиры, прямых, крепких слов писателей-разночинцев, вы
росших в суровой обстановке: в поповской семье, в мрачной бурсе, в мещанстве, в крестьянстве. .Кто со
слезами свой хлеб не едал, тот вас не знает, небесные силы!*...
.Суров он был*—отзывался о Добролюбове Некрасов и Тургенев говорил Чернышевскому: .Вы—простая змея, а Добролюбов—очковая змея*... И, действительно, ни перед чем и ни перед кем не останавливался автор стихо
творного „Свистка* и статей в .Современнике . Даже Пирогов, прославленный общественный деятель, попечи
тель учебного округа, за недостаточно сильное противодействие розге в школе, не избегнул издевки .свисто
плясов*, а тургеневские и гончаровские люди 40 и 50-х годов, все .лишние люди*, люди .барского* типа, до пушкинского Онегина и лермонтовского Печорина вклю
чительно, .Обломовы*,—беспощадно клеймились бурным критиком-публицистом. Добролюбов ненавидел .слова* и требовал „дел*. Это был-бы „реальный политик на
ших дней. Недаром говорили, что с него писал Тургенев своего „Базарова*. „Разночинец пришел*,—как характеризовал Н. Михайловский это новое движение, возглавленное Чернышевским.
Но зовя к реальному творчеству, рутинную мораль о вечном труде, о вечной жертве, о том, что „цель жизни не есть наслаждение , что „природа не храм, а мастер
ская*—Добролюбов отвергает с негодованием: „Гнусная мораль, предписывающая терпение без конца и отречение от прав личности*.
Естесгвенное право свободного человека — основа социализма,—вот убеждения Добролюбова. Человек не смеет отрекаться от своей личности и не по количеству
практической пользы, принесенной нм обществу, изме
ряется его право на общественное уважение. Проповедуя активную работу—
Яа труд и битву я готов,
Ляль бы начать в союзе нашей Живое дело, вместо слов!—
Добролюбов в то же время защищает и право натур „созерцательных*—разными путями строится общество.
„Даже натура чисто-созерцательная,—пишет он,—не проявившаяся в энергической деятельности общественной, но нашедшая в себе столько сил, чтобы вырабо
тать убеждения для собственной жизни и жить не в разладе с этими убеждениями,—даже такая натура не остается без благотворного влияния на общество, именно своей личностью*...
Самоотречение не должно быть обезличением, человек—прежде всего самодовлеющая личность... Эта мысль шла в разрез с настроениями эпохи шестидесятых годов, с убеждениями самого учителя и друга—Чернышев
ского и потому через полгода Добролюбов отходит от этой правильной точки зрения и, покорный, несмотря,
казалось бы, на суровость характера и независимость мысли, своему лагерю, провозглашает как бы обратное прежнему: „Да, прекрасным стремлениям души мы не придаем никакого практического значения, пока они остаются только стремлениями; да, мы ценим только факты, только по действиям признаем достоинство людей*...
Тягота к фактам, только к фактам, пользе, утилитаризму, к тому, чем отмечена эпоха 60-х годов — прохо
дит и через эстетику Добролюбова. Пушкина он считает „натурой неглубокой*, не сознававшей „прямо и ясно, к чему стремиться, чего искать, во имя чего приступить к решению общественных вопросов . Пушкин, по Добро
любову, всего лишь завершил собою „художественный, младенчески-беззаботный и грациозно-ребяческий период русской поэзии*. А Гоголь, дескать, „шагнул назад до Карамзина* и не понял тайны русской народности.
Но не в этих беспочвенных, притянутых за волосы, мыслях о поэзии — сила Добролюбова, об яснение его исключительного влияния на читающее общество. Добролюбов—глаголом жгущий сердца современников пророк,