ные позы которых отвлекают мысль зрителя от человека.
Поэтому сражения и кровопролития в аксесуарном изображении оказываются беззаботно эфектными и самая смерть — только кавалерий
ский скачок через барьер из этого злого мира в потусторонний рай под барабанный бой на земле и ангельские хоры на небеси.
Только в середине прошлого века буржуазный пацифизм дерзнул подать солдата как пушечное мясо, служащее нето примером мужественной смерти, нето разоблачением ужасов войны. Таковы знаменитые картины русского живописца Верещагина. Однако, не
смотря на крайний натурализм изображения и конкретность тематики, они по сути дела чрезвычайно абстрактны: художник натурали
стически иллюстрирует свою идею, иногда этот прием откровенно обнажается (пирамида человеческих черепов — с названием «апофеоз вой
ны»), У передвижников мы, правда, встречаем отношение к царской армии как к институту, враждебному народу, институту, связанному с разрухой и горем. Таковы, например, «Проводы новобранца» художника Савицкого.
Вот почему даже пристрастного и враждебного нам зрителя наша советская живопись, посвященная армии, должна поразить и не
может не поразить разнообразием полотен, охватывающих своей тематикой нашу многогранную действительность с небывалой в истории живописи полнотой.
И прежде всего на первом месте здесь уже не обмундирование, не эфектные аксесуары, а человек, и не просто человек, а гражданин великого Союза, не армия вообще, а классовая армия, армия вооруженных крестьян и рабо
чих, специализировавшихся в военном деле. Вот почему эти картины, невзирая на недостатки техники и мастерства, дают советскому зрителю-да только ли ему? — ощущение солнечной радости бытия, ибо наша армия — не орудие смерти, а реальная защита жизни. Вот почему люди военного дела — пушечное мясо у бур
жуа — у нас полны ликующего торжества, ибо они в Стране советов защитники и представи
тели сознательного труда, сопровождающего и утверждающего жизнь свободных людей не как тягостный долг, а как естественную, радостную потребность здорового человека.
Огромное волнение охватывает при просмотре этих картин, даже в репродукциях, перед этой стихией социальной сознательности и роста народов Союза, преломленных сквозь
призму армии. Оно и понятно. У нас армия классовая, плоть от плоти, кость от кости трудящегося народа, она никак не может быть ни предметом батальной жентильности, хотя попытки у отдельных мастеров к этому есть (А. Жаба, А. Герасимов), ни поводом для милитаристской агитации. Для слепцов или зря
чих негодяев, распространяющих сказку о «красном» империализме, советская живопись, посвященная Красной армии, вся целиком, без исключения, является оглушающей оплеухой: настолько она документальна и жизненна.
Возьмите картины художественной выставки «15 лет РККА», и вы из одного только беглого просмотра тем свыше 600 картин и скульптур, не видя даже этих произведений, далеко еще не исчерпывающих творческих работ и о Крас
ной армии и о гражданской войне, получите яркое представление о широте культурного размаха жизни (Красной армии, поймете, что Красная армия действительно является цветом населения нашей великой страны, ее гордостью, ее могучим рычагом в политической, просветительной работе и в социалистическом строительстве. Просматривая выставки, музеи и собрания картин в ЦДКА, мы видим картины гражданской войны, насыщенные драматизмом, не чуждые иногда и трагической тематики и, тем не менее, свидетельствующие не о герои
ческой решимости отчаяния обреченных, а об уверенности гибнущих в непобедимую, неисчерпываемую мощь организованного коллектива, сознательным авангардом которого они являются.
Такова «Оборона Петрограда» Дейнека, в которой со скупой простотой колорита и с ригористической энергией ритмичного рисунка потрясающе передана несокрушимая воля и непоколебимая убежденность борцов за совет
скую власть, над которыми и смерть не властна. так неотвратен их мерный шаг к победе
к неизбежному торжеству пролетарского дела.
Мы видим первые ростки будущей Красной армии, отряды красногвардейцев, вооружив
шихся рабочих заводов и фабрик под сенью красного стяга за власть советов. Такова кар
тина художника Н. Кочергина, которая при всей своей живописной слабости не только дает показ пролетарских бойцов, но и служит убе
дительным документом неповторимой эпохи, или картина Максимова, сумевшего дать образ
мужественных суровых и полных осознанности борцов Октября («Октябрь», «Красная гвардия»).
Мы видим Красную армию в социалистическом строительстве в городе и деревне, мы видим ее в общении с трудящимися массами: в производстве, на просветительной работе, в освоении политических и научных знаний в освоении техники военного дела, в изобрета
тельстве, на агитационной и пропагандистской работе, в спорте, в борьбе с бандитизмом и со
стихийными бедствиями (лесной пожар), по охране границ нашего Союза, на защите тру
дящихся, но мы не видим ее в прославлении завоевании и захвате чужих територий в специфическом культивировании военного азарта
как не видим оружия ее, направленного против трудящихся масс чьей бы то ни было страны. У нас есть военное дело, но оно не составляет привилегии армии; ряд полотен свидетельствует, что военное дело — дело всего подра
стающего трудящегося населения в его заботе о защите социалистического отечества мирового пролетариата. Да, всего мирового пролетариата, пусть это помнят наши враги!
Апологии войны, прославления военного дела ради воинственности, возведения войны и военного дела в принцип, «оздоровляющий» на
ции, воспитывающий мужество:, охраняющий доблесть, как это и проповедывал Пуанкаре
Война, в картинах советских художников нет и быть не может, ибо все то, чем живет наша Красная армия, чем она дышит, чем справед
ливо гордится и на чем растет, проникнуто пафосом коллективного труда и ненавистью к паразитам, строящим свое благополучие на истреблении людей.
Поэтому сражения и кровопролития в аксесуарном изображении оказываются беззаботно эфектными и самая смерть — только кавалерий
ский скачок через барьер из этого злого мира в потусторонний рай под барабанный бой на земле и ангельские хоры на небеси.
Только в середине прошлого века буржуазный пацифизм дерзнул подать солдата как пушечное мясо, служащее нето примером мужественной смерти, нето разоблачением ужасов войны. Таковы знаменитые картины русского живописца Верещагина. Однако, не
смотря на крайний натурализм изображения и конкретность тематики, они по сути дела чрезвычайно абстрактны: художник натурали
стически иллюстрирует свою идею, иногда этот прием откровенно обнажается (пирамида человеческих черепов — с названием «апофеоз вой
ны»), У передвижников мы, правда, встречаем отношение к царской армии как к институту, враждебному народу, институту, связанному с разрухой и горем. Таковы, например, «Проводы новобранца» художника Савицкого.
Вот почему даже пристрастного и враждебного нам зрителя наша советская живопись, посвященная армии, должна поразить и не
может не поразить разнообразием полотен, охватывающих своей тематикой нашу многогранную действительность с небывалой в истории живописи полнотой.
И прежде всего на первом месте здесь уже не обмундирование, не эфектные аксесуары, а человек, и не просто человек, а гражданин великого Союза, не армия вообще, а классовая армия, армия вооруженных крестьян и рабо
чих, специализировавшихся в военном деле. Вот почему эти картины, невзирая на недостатки техники и мастерства, дают советскому зрителю-да только ли ему? — ощущение солнечной радости бытия, ибо наша армия — не орудие смерти, а реальная защита жизни. Вот почему люди военного дела — пушечное мясо у бур
жуа — у нас полны ликующего торжества, ибо они в Стране советов защитники и представи
тели сознательного труда, сопровождающего и утверждающего жизнь свободных людей не как тягостный долг, а как естественную, радостную потребность здорового человека.
Огромное волнение охватывает при просмотре этих картин, даже в репродукциях, перед этой стихией социальной сознательности и роста народов Союза, преломленных сквозь
призму армии. Оно и понятно. У нас армия классовая, плоть от плоти, кость от кости трудящегося народа, она никак не может быть ни предметом батальной жентильности, хотя попытки у отдельных мастеров к этому есть (А. Жаба, А. Герасимов), ни поводом для милитаристской агитации. Для слепцов или зря
чих негодяев, распространяющих сказку о «красном» империализме, советская живопись, посвященная Красной армии, вся целиком, без исключения, является оглушающей оплеухой: настолько она документальна и жизненна.
Возьмите картины художественной выставки «15 лет РККА», и вы из одного только беглого просмотра тем свыше 600 картин и скульптур, не видя даже этих произведений, далеко еще не исчерпывающих творческих работ и о Крас
ной армии и о гражданской войне, получите яркое представление о широте культурного размаха жизни (Красной армии, поймете, что Красная армия действительно является цветом населения нашей великой страны, ее гордостью, ее могучим рычагом в политической, просветительной работе и в социалистическом строительстве. Просматривая выставки, музеи и собрания картин в ЦДКА, мы видим картины гражданской войны, насыщенные драматизмом, не чуждые иногда и трагической тематики и, тем не менее, свидетельствующие не о герои
ческой решимости отчаяния обреченных, а об уверенности гибнущих в непобедимую, неисчерпываемую мощь организованного коллектива, сознательным авангардом которого они являются.
Такова «Оборона Петрограда» Дейнека, в которой со скупой простотой колорита и с ригористической энергией ритмичного рисунка потрясающе передана несокрушимая воля и непоколебимая убежденность борцов за совет
скую власть, над которыми и смерть не властна. так неотвратен их мерный шаг к победе
к неизбежному торжеству пролетарского дела.
Мы видим первые ростки будущей Красной армии, отряды красногвардейцев, вооружив
шихся рабочих заводов и фабрик под сенью красного стяга за власть советов. Такова кар
тина художника Н. Кочергина, которая при всей своей живописной слабости не только дает показ пролетарских бойцов, но и служит убе
дительным документом неповторимой эпохи, или картина Максимова, сумевшего дать образ
мужественных суровых и полных осознанности борцов Октября («Октябрь», «Красная гвардия»).
Мы видим Красную армию в социалистическом строительстве в городе и деревне, мы видим ее в общении с трудящимися массами: в производстве, на просветительной работе, в освоении политических и научных знаний в освоении техники военного дела, в изобрета
тельстве, на агитационной и пропагандистской работе, в спорте, в борьбе с бандитизмом и со
стихийными бедствиями (лесной пожар), по охране границ нашего Союза, на защите тру
дящихся, но мы не видим ее в прославлении завоевании и захвате чужих територий в специфическом культивировании военного азарта
как не видим оружия ее, направленного против трудящихся масс чьей бы то ни было страны. У нас есть военное дело, но оно не составляет привилегии армии; ряд полотен свидетельствует, что военное дело — дело всего подра
стающего трудящегося населения в его заботе о защите социалистического отечества мирового пролетариата. Да, всего мирового пролетариата, пусть это помнят наши враги!
Апологии войны, прославления военного дела ради воинственности, возведения войны и военного дела в принцип, «оздоровляющий» на
ции, воспитывающий мужество:, охраняющий доблесть, как это и проповедывал Пуанкаре
Война, в картинах советских художников нет и быть не может, ибо все то, чем живет наша Красная армия, чем она дышит, чем справед
ливо гордится и на чем растет, проникнуто пафосом коллективного труда и ненавистью к паразитам, строящим свое благополучие на истреблении людей.