Страдания молодого Вертера Н. Асеев

Тов. Зелинский когда-то, в первые дни своей молодости, был искренне и глубоко увлечен творчеством поэта Маяковского. Именно этот поэт был для него той первой любовью, которой для других поколений, для иных юношеских увлечений был Пушкин. Един
ственно так может быть истолковано определение значимости Маяковского самим Зелинским, употребляющим именно эту метафору.
Но шли годы, менялись вкусы и симпатии, наслаивались новые встречи, и первое свежее чувство т. Зелинского уступило место мужественной расчетливости; накопилось множество „ума холодных наблюдений и сердца горестных замет . Первичные безоговорочные симпатии цельных душевных движений уступили место некоторой доле скептицизма, явилось познание „высокого спокойного холодка
вековой человеческой культуры , одним словом, пришел период стабилизации своего внутреннего лица, закрепляемого в солидных общечеловеческих чертах доморощенной философии, медлительной созерцательности, меланхолической улыбки над былыми порывами юности.
Смена эта, смена взглядов и вкусов — не лишена некоторой горечи от сознания преходящести всего земного, некоторого душевного содрогания от ощущения себя иным, не столь горящим и уверенным в своей собственной правоте; некоторой скорби от со
жаления о своем прошлом, пусть менее солидном и уравновешенном, но зато во сколько раз более ярком и жизненном.
Об этой своей внутренней драме и повествует К. Зелинский в № 5 журнала „На литературном посту в статье „Идти ли нам с Маяковским .
Пусть читателя не смущает риторическая множественность местоимения, вставленного в заголовке статьи. Расшифровав его, убеждаешься, что слово „нам не относится ни к группе конструк
тивистов, ни к редакции журнала „На посту , ни, тем более, к широким кадрам пролетарского читателя, так как доводы и ут
верждения автора целиком не могут быть поддержаны ни одной из этих групп, как будет доказано ниже.
Дело обстоит гораздо проще: К. Зелинский в обхватку борется с самим собой, то отступая к своему прошлому признанию революционной роли поэзии Маяковского, то бросаясь вперед, в реши
тельном стремлении во что бы то ни стало уничтожить былого властителя своих чувств. Это длительная, на шести страницах, борьба не приводит автора ни к чему, кроме как к утомлению и к выступившему на лбу обильному поту. Однако, чтобы показать всю решительность этой борьбы, т. Зелинский, заканчивая свою статью вариациями на тему гоголевской тройки, все же делает из восклицаний своих немилосердно суровые выводы: к новому пони