в каком-то смысле (в каком же именно? — Н. А.) мы платим татарский ясак (кому?). Мы расплачиваемся ею с российским наследственным бескультурьем нашим .
Сравнение Есенина с Маяковским сделано автором в расчете на неожиданную его новизну. Новизна эта далеко не так рази
тельна; толчком к такому сравнению было, конечно, общественное утверждение о том, что „крайности сходятся . Зелинский, исполь
зовав его, не удержался от соблазна щегольнуть афористичностью своего мышления, забыв о том, что ряды таких сравнений уходят далеко в шаблон истории. Стоит хотя бы вспомнить небезызве
стное сравнение Ленина с Петром Великим, сделанное в расчете на его озаряющую неожиданность Устряловым .
Для чего же нужны все эти вопросы, сравнения, ссылки т. Зелинскому?
Для того, чтобы доказать, что Леф бескультурен. Для того, чтобы окончательно убедить себя, что Маяковскому ни по чем не может быть по-настоящему понятен Фауст или шекспировские трагедии.
„Тот мир чувств и идей человеческих, какого-то предельного (разрядка наша — Н. А.) отстоя и высочайшего напряжения, что из поколения в поколение передается как основной капитал культуры, как исторический жизненный опыт .
Вот „предельность -то отстоя и заслонила от глаз Корнелия Зелинского облик творческих черт Маяковского. Хотя странно звучат в „марксистском ежемесячнике эти утверждения о „пределе .
Ведь предел не перейдешь — выше лба не прыгнешь, а значит, что же беспокоиться о строительстве какой-то новой культуры, пре
дельность которой уже обусловлена в том „высоком, спокойном холодке вековой человеческой культуры , которой занят теперь т. Зелинский.
Ученичество—хорошая вещь, но нельзя каждый сданный экзамен по философии именовать „культурной революцией , швыряясь тяжелыми томами в головы занятых другим делом товарищей. Та
кую „революцию проделывают немецкие студенты много раз в год, но тихо и спокойно, без истерики и раздирания на себе рубашек. Тем более университетские скамьи не следует выдавать за кон
структивизм „новой, более глубокой (более чего глубокой?— Н. А.), более человечной, более социалистической культуры .
Тов. Зелинский увлечен драмами Шекспира? Честь ему и хвала за любознательность. Тов. Зелинский хочет изучать Гоголя? Про
никается уважением к его усидчивости? Но для этого не стоит так трагически громко прощаться с Маяковским, а тем более „перешагивать его на нуги „к предельному отстою и высочайшему на
пряжению при усвоении вековой человеческой культуры. Нужно заботиться не только о „шагистике , но и смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться как раз на том самом месте нигилистического
Сравнение Есенина с Маяковским сделано автором в расчете на неожиданную его новизну. Новизна эта далеко не так рази
тельна; толчком к такому сравнению было, конечно, общественное утверждение о том, что „крайности сходятся . Зелинский, исполь
зовав его, не удержался от соблазна щегольнуть афористичностью своего мышления, забыв о том, что ряды таких сравнений уходят далеко в шаблон истории. Стоит хотя бы вспомнить небезызве
стное сравнение Ленина с Петром Великим, сделанное в расчете на его озаряющую неожиданность Устряловым .
Для чего же нужны все эти вопросы, сравнения, ссылки т. Зелинскому?
Для того, чтобы доказать, что Леф бескультурен. Для того, чтобы окончательно убедить себя, что Маяковскому ни по чем не может быть по-настоящему понятен Фауст или шекспировские трагедии.
„Тот мир чувств и идей человеческих, какого-то предельного (разрядка наша — Н. А.) отстоя и высочайшего напряжения, что из поколения в поколение передается как основной капитал культуры, как исторический жизненный опыт .
Вот „предельность -то отстоя и заслонила от глаз Корнелия Зелинского облик творческих черт Маяковского. Хотя странно звучат в „марксистском ежемесячнике эти утверждения о „пределе .
Ведь предел не перейдешь — выше лба не прыгнешь, а значит, что же беспокоиться о строительстве какой-то новой культуры, пре
дельность которой уже обусловлена в том „высоком, спокойном холодке вековой человеческой культуры , которой занят теперь т. Зелинский.
Ученичество—хорошая вещь, но нельзя каждый сданный экзамен по философии именовать „культурной революцией , швыряясь тяжелыми томами в головы занятых другим делом товарищей. Та
кую „революцию проделывают немецкие студенты много раз в год, но тихо и спокойно, без истерики и раздирания на себе рубашек. Тем более университетские скамьи не следует выдавать за кон
структивизм „новой, более глубокой (более чего глубокой?— Н. А.), более человечной, более социалистической культуры .
Тов. Зелинский увлечен драмами Шекспира? Честь ему и хвала за любознательность. Тов. Зелинский хочет изучать Гоголя? Про
никается уважением к его усидчивости? Но для этого не стоит так трагически громко прощаться с Маяковским, а тем более „перешагивать его на нуги „к предельному отстою и высочайшему на
пряжению при усвоении вековой человеческой культуры. Нужно заботиться не только о „шагистике , но и смотреть себе под ноги, чтобы не споткнуться как раз на том самом месте нигилистического