ловских домов, где последняя стоянка автобуса и крытая остановка на трамвайной линии, ведущей в новый рабочий городок, совершенно внезапно, без всякой видимой подготовки и без предупреж
дения, с неба упала дождевая стена. Дождь был такой щедрый, обильный и многоводный, что корыто, в котором я сидел, мгновенно наполнилось водой, и холодные потоки полились за ворот рубашки.
— Переждем? — спросил шофер.
— Переждем, — покорно согласился и я на этот раз.
Я соскочил и укрылся под навесом трамвайной остановки. Там было уже многолюдно, шумно и весело. Шофер на своем циклонэте отъехал шагов на двести к домику, имевшему навес и террасу.
Ударил гром, и дождь осложнился грозой. Сила водяного напора неуклонно нарастала, шум его все крепчал и вскоре стал похож
на шум воды, спускаемой в шлюзах днепровской центральной электрической станции по окончании ее сооружения. Воды налилось с неба так много, что она покрыла собой всю мостовую и сплош
ным потоком катилась куда-то под уклон, стремясь найти дорогу к Азовскому морю. Облака и тучи на небе сами удивились вызванному ими эффекту. Они перестали бродить и слоняться взад и впе
ред, застыли неподвижно на своих местах и пристально с удивле
нием смотрели, как быстро затоплялась земля от низвергаемых ими потоков. В неподвижности и удивлении тучи стали шириться, набу
хать, раздаваться во все стороны, сливаться краями друг с другом. Не прошло и четверти часа, как в вышине ничего не осталось ни от солнца, ни от голубой небесной сини. Все сплошь, без всякой щели и без просвета, затянулось однородной плотной серой по
крышкой. Стало, как в бродячем цирке, в котором купол и стены сделаны из серого брезента. Молния ударила совсем близко. Мо
лодые бабы завизжали, роняя с рук яблоки и баранки — предметы живописной их торговли. Старухи крестились в страхе на незадевшую их смерть.
Время шло. Два часа, которые были в моем распоряжении до отхода поезда, которые я хотел посвятить осмотру города, быстро
проходили. Уже осталось всего лишь 40 минут, а еще нужно было заехать в гостиницу за вещами. Между тем езда среди разразив
шегося ливня на циклонэте с каждой минутой делалась все более и более невозможной. Было видно издали, как улицы в низких своих частях набухали водой и из шумных потоков превращались в стремительные глубоководные реки, не знающие мостов и пере
прав. Дождевые струи с такой силой ударяли друг о друга и о пред
меты, на которые они падали, что вода разбивалась в тончайшую пыль. Пыль водяная наполняла все пространство в воздухе, кото
рое еще оставалось свободным от потоков, каскадов и струй. Над городом встал туман и молочно-влажная густая мгла. В двухстах шагах нельзя было больше различить навес, под которым укрылся мой циклонэт.
Безжалостное время шло. Стало совершенно очевидным, что
попытаться переждать ливень означало опоздать к поезду.