БЕТХОВЕН

К СТОЛЕТИЮ СО ДНЯ СМЕРТИ

1. Комната в которой родился Людвиг Бетховен в Бонне.2. Людвиг Бетховен.3. Рукопись Девятой Симфонии; хранится в Госбиблиотеке в Берлине.4. Дом в котором Бетховен жил в 1820 г.
в местечке Медлинг близ Вены.
Почти все написанное Бетховеном еще живо. Это в значительной мере объясняется тем, что Бетховен был выразителем художественного пафоса восходящего класса, — тогда еще приступавшей к строительству революционной буржуазии.
Сам Бетховен двадцатилетиям юношей испытал живительную бурю французской революции. Ее идеи и требования остались навсегда основным
идеологическим тоном его музыкальной стихии. Вена была по тем временам средоточием европейской музыкальной мысли и выдающиеся способ
ности Бетховена были вскоре оценены полностью. Особое уменье чувствовать себя за роялью в состоянии какого-то необычайно радостного и легкого притока творческой энергии, выражавшееся, между прочим, в исключительном даре импрови
зации, создали молодому музыканту быстро растущую славу и укрепили его материальное благополучие.
В тридцать лет Бетховена постигает самая кошмарная для музыканта катастрофа — он теряет слух. Не трудно себе представить как должно было подействовать это на душевное состояние Бетховена, какие муки должно было выдерживать
его сознание. И нечего удивляться, если даже мрачные мысли о самоубийстве начинают зани
мать не малое место в переживаниях композитора. Но огромнейшая энергия и запас жизненных сил
вступают в титаническую схватку с физическим страданием и преодолевают их. В целом ряде его произведений мы и видим эту борьбу между „быть“ или „не быть“, неизменно заканчивающуюся победой „быть“, монументальным воспева
нием радости жизни чрез все трудности, чрез все препятствия ее.
Этот запас оптимизма, эта увлекающая бодрость и сохраняет творчество Бетховена молодым до наших дней. И когда за гробом Бетховена шла 20-тысячная толпа, когда его смерть вызвала от
клик всего мира, это был траурный салют не только величайшему музыканту, но и столь же незабываемому образцу величия человеческой воли. Глухой музыкант, подаривший миру монументальнейшие произведения тончайшего художественного слуха, глухой музыкант, утверждаю
щий радость жизни и волю к победе! Разве это не редкостнейшая страница истории, разве это не торжество того человека, который по истине „звучит гордо“.
К музыке Бетховена нельзя подойти только формально. Она неразрывно связана с его „идеями“. Творчество Бетховена и есть борьба за выражение этих дорогих ему идей. Его почти тита
ническая сила воли в соединении с необычайной, почти детской мягкостью создают те захватываю
щие эффекты музыкальных контрастов, в которых
Бетховен не имеет соперников. В динамике его музыкального письма не всегда удается сразу внешне схватить поэтический образ, но биение идеи, пульс неизменно мыслящего в звуках чело
века; всегда ясно ощущается. Не даром некоторые из биографов Бетховена утверждают, что он ближе мыслителям и философам своей эпохи чем ее музыкантам.
Заложенная в его музыку „идея“ не всегда конкретна, не всегда лирически сюжетна. Она шире такой лирики, такого сюжета, величествен
ней. Она звучит монументально всем синтезом бетховенской эпохи, ее классическим идеализмом и верно в „свободу, равенство и братство“ народов. Мы сейчас умеем расшифровать социологически эту формулу, вскрывать ее внутренние противоречия. Но Бетховен отражал еще героическую восходящую линию этой „демократиче
ской“ веры, её пусть и утопическую, наивную, но еще полную оптимизма полосу. Вот почему столетняя давность Бетховена еще звучит, а другая календарно хоть и более близкая, но в настрое
ниях упадочническая музыка, скажем, Скрябина, в целом отражающая ту же буржуазно-идеалистическую мысль,— уже если и не совсем мертва, то во всяком случае мертвеет. Бетховен — призыв к жизни, Скрябин — вырождающаяся наркотика ее. Бетховен — утро, Скрябин — осенние сумерки, Бетховен — это Шиллер и Кант. Скрябин — Бальмонт и Мережковский.
Пролетариат, как восходящий клас, класс реально строящий, класс полный бодрости и энер
гии, не отметает анархически культуру прошлого, а приобщается к ней, критически преодолевая. Вот почему, не падая распростерто ниц пред монументом Бетховена, а принимая его диалекти
чески, он отдает ему дань в живой повседневной работе и в исторические дни чествования великого музыканта.
ЭМ. БЕСКИН.