„РУССКАЯ ОПЕРА“ В ПАРИЖЕ.

(Письмо из Парижа)
Наверное взор француза „патриота“ неприятно поражается изобилием русских фамилий, которые можно прочитать в Париже повсюду в ре
кламах и объявлениих концертов. И бульвары и магазины и коридоры метрополитэна — все на
полнение именами русских концентрантов. В массе Цыпиных, Сафоновых, Кедровых, Черепниных, Гречаниновых и остальных тонет французская немногочисленная музыкаль
ная братия, тонут и другие иностранцы. Иногда представлятся, точно русские взяли какой-то подряд на поставку в Париж концертов и музыкантов. Даже французские типичные концерты, ста
рые концертные учреждения, вроде концертов Ламурэ, Паделу-Колонна, и там мы опять видим— Кошиц, Тихонову, опять Германову, опять Череп
нина, опять „Садко“ и без конца Балакирев, Мусоргский, Римский-Корсаков...
Русский концертант впрочем существо деликатное и культурное. Хотя он и знает отлично, что француз вообще музыку не любит, „но из музыки предпочитает русскую“ — но все-таки из деликатности он украшает свои программы и по
чтенными, хотя и бескровными именами Габриеля Форе или иных французов, которые выслушиваются с почтением, исполняются без удоволь
ствия и в общем долженствуют быть только до
казательством того, что все-таки во Франции есть и свои композиторы...
Весь этот сезон и истекший, прошлогодний сезон — прошли и проходят под знаком русского искусства. Целых пять антреприз оспаривают друг у друга финансовые выгоды пропаганды „русской оперы“. Это оказалось очень выгодным делом: нет ничего ныне более популярного в Париже,
в области музыки, как „концертные исполнения“
(т.-е. без сцены и костюмов) русских опер. Лиха беда начало, почин был положен тенором Але
ксандровичем, который еще скромно и несколькопо провинциальному ограничился исполнением русских опер „под рояль“. Пример вызвал подра
жания. Никак нельзя отрицать того, что самая идея заслуживает всяческого поощрения.
Беда начинается потом, когда оказывается, что все это вырождается в страшнейшую халтуру. Опера идет с „одной репетиции“, под управлением второстепенных и третьестепенных дирижеров, с дикими купюрами. „Предпринимательство“ вылетает наружу и даже не пытается при
крываться фиговыми листочками. Собрать „кассу“ и „перешибить“ „конкурента“— вот и вся идеоло
гия. Русская опера, понравившаяся французам, была, только удобным объектом концертной спекуляции— не более того. Даже участие хороших и отличных
некоторых певцов не могло нарушить общего дико-халтурного характера. Интересно, что „пред
принимательская культура“ так уже въелась в пси
хологию даже русских исполнителей, осевших тут, что они не замечают, искренно не замечают „халтуризма“ этих выступлений. Невольно вспомнишь Москву и строгое художественное отноше
ние к „исполняемому“. Мы в СССР требовательнее, и то, что тут „сходит“ и очень даже сходит, то у нас вызвало бы суровейшие нарекания и наверное суровую и справедливую критику. Тот слой публики, который тут является „потребителем ис
кусства“, разбирается в искусстве плохо и вяло, и наблюдается в итоге сильнейшее понижение вкуса. Это полезно знать тем, кто наивно полагает, что „с Запада свет“...
В этом сезоне мы опять услышали „Китежа“ и опять „Игоря“ и опять „Садко“. Оперы эти свершают „круг странствований“ по разным кон
цертам, их „приглашают“, и всякий раз касса бы
вает счастлива. Но исполнение становится раз к разу все хуже и хуже. Дирижеры — Агренев-Славянский, Черепнин, Лабинский — никак не могут
похвастаться ни опытностью ни дирижерской техникой. Лучший был—Купер, но и ему „Китеж“ почему-то не удался так, как мы ожидали. Испол
нители—в массе серые, хотя есть „тузы“, которые и делают сбор. (Париж еще не вышел из той стадии, когда главное внимание —в исполнителе,
а не в исполняемом.) Нина Кошиц, А. Тихонова, баритон Попов и знакомые москвичам фигуры
Запорожца, Мозжухина и др. вот эти киты, на которых стоит „русская опера в Париже“. Жалко и прискорбно то, что хорошая мысль тонет в хал
турном выполнении. Интерес к русской опере несомненно огромен. И итти навстречу ему было бы нормальнее и естественнее всего, если бы один из наших крупных оперных театров свер
шил бы концертное турне по Европе с рядом опер. Опыт этого года показывает, что наиболь
шим успехом пользуются оперы Мусоргского Бородина, а из Римского-Корсакова, „Садко“ и есть вероятность, что большой успех может иметь „Золотой петушок“ и „Кащей“. Если бы Большой театр свершил такой „выезд“ на гастроли, то несомненно и материально это было бы очень вы
годно, а о художественном эффекте и говорить не приходится.
Л. САБАНЕЕВ.
А. М. Пазовский. Дирижер Большого
театра.