ПРОВИНЦИАЛЬНЫЕ ОЧЕРКИ
ЗОЛОТАЯ СЕРЕДИНА.
Найти золотую середину — вот поистине целеустремленность директоров и главруков провинци
альных театров наших дней: «золотая серединатот счастливый репертуарный оазис в пустыне именуемой «нет сборов», в которой каким-то чудом
сочетаются пьесы и кассовые, и классовые. Казалось бы, что раз есть «кассовый успех» у какого-нибудь «Смертельного поцелуя», пьесы почти что «научного содержания» («ужасные по
следствия бича человечества — сифилиса») или у столь же бойкой, сколь и роковой «Маркитанки Сигаррет» (не напрасно же культивирует это мелодраматическо-опереточное дрянцо Москва, под
ражая провинции), казалось бы, говорим мы, что при наличии таких «боевиков сезона», стоило заботиться еще и о классовых пьесах, которых жалует Политпросвет и Гублит, но которых, как огня, боится, «хорошая публика». Но именно пото
му, что существует на местах и Политпросветы, и Гублиты, и Политконтроли, действующие на точных указаниях списков не только по любезной всем литере «А», но и по жестокой, незнающей пощады литере, «Б», приходится думать о том, чтобы и волки были сыты и овцы остались целы.
Как нельзя кстати появилась на театральном горизонте провинции, с запозданием против Москвы месяца на полтора, «Любовь Яровая» К. Тренева, которой суждено стать новейшим «Заговором Им
ператрицы» — таков успех этой пьесы, идущей сейчас буквально по всему нашему Союзу. «Лю
бовь Яровая» — спасительница сезона. «Любовь Яровая» в Киеве, например, прошла, считая вместе с клубными и гастрольными спектаклями не менее 60 раз (в одной только Русской Госдраме, по моему подсчету, 46 раз). Но Киев—большой театральный город, имеющий в своем распоряжении все средства для того, чтобы надлежащим образом поста
вить и сыграть «Яровую». Загадочными являются постановки «Яровой» в тех крохотных поселках, в которых, ничто же сумняшеся, берутся за эту же спасительную пьесу.
«Любовь Яровая», если внимательно, режиссерски, прочесть ее текст,—во многих отношениях должна показаться двусмысленной. Я постараюсь объясниться по этому поводу подробно, но, забегая вперед, сейчас же отмечу, что именно «Яровая
и оказалась той счастливой находкой, которая
отмечена не только «классовыми», но и «кассовыми» достоинствами. Вот идеал пьесы «золотой середины».
Не знаю, как в других городах, но у нас в Киеве—она имела одинаковый успех как у публики рабочей, и даже партийной и комсо
мольской, так и публики обывательской, и даже той ее части, которая состоит из «бывших людей».
У первой категории зрителей со смехом и с язвительными замечаниями из зрительного зала проходил «царский гимн»—у нас пели и играли «боже царя храни»,—и на огромном энтузиазме финал последнего акта с Интернационалом. У вто
рой категории, как раз наоборот: втихомолку про
ливали слезы умиления при звуках «гимна», и
спешили «за пальто» в тот самый момент, когда появлялся освобожденный из тюрьмы Кошкин. И все остальные моменты пьесы делили публику по
полам: то, что с восхищением принимали верхи (пролетариат—вузовцы, рабочая молодежь и вообще демократия), на то самое — брезгливо морщились партер и ложи.
Я вполне добросовестно и точно передаю впечатления от зрительного зала, вынесенные мною за пятьдесят спектаклей «Яровой». Думается, что и та «двусмысленность», которая, на мой взгляд, проступает в пьесе Тренева — она достаточно убедительно и полно раскрывается уже и в этих наблюдениях над публикой.
Скажем мягче: недоговоренность, некое «соглашательское умолчание», некая боязнь поставить определенный акцент, а не «двусмысленность», как таковая, вот в чем главный и неизлечимый порок пьесы.
ИГУМЕНЬЯ
МИТРОФАНИЯ Московский театр «Эрмитаж».
«Игуменья Митрофания».Слева направо:Жихарева — Розен- Митрофания,Васенин — Солодовников,