ГЕНИЙ И... КАПИТАЛ.

Ближайший друг и «директор» Шаляпина, бывший директор бывших императорских театров В. А. Теляковский в оставленных им мемуарах дает, между прочим, чрезвычайно интересную справку, когда и как в Шаляпине коммерсант и капиталист стал побеждать художника. Объективность этой справки и ее независимость от «злобы дня» гарантируют то, что написана она давно,
Теляковский уже умер и принадлежит она автору при жизни очень расположенному к Ша
ляпину. Тем «исторически» ценнее она для общей перспективы в оценке теперешней «позиции» Шаляпина.
Шаляпинский «перелом» начался уже давно — еще с 1908 года. Вот как описывает его Теля
ковский [1)]: «Первая поездка Шаляпина в Нью-Йорк впоследствии оказалась роковой для его судьбы.
Письма его из Северной и Южной Америки в 1918 году оказались лебедиными песнями гениаль
ного художника, способного увлеченно и страстно говорить и думать об искусстве. В этих письмах он в последний раз возмущается отсталостью и ру
тиною оперных сцен заграницы, в последний раз нещадно ругает и богатых американцев и меркантильных итальянцев как руководителей, так и участников зрительного зала, единственный кумир которых — злато.
После знакомства с Америкой Федор Иванович изменился сам. О новых партиях он стал думать мало и чаще сообщал о них интервьерам, нежели работал над ними, о новых постановках он уже не был в состоянии, как когда-то, говорить взвол
нованно и долго. Это время было переломом в его артистической карьере. Русская опера уже не интересовала его как прежде, хотя он ее еще ценил. Теперь его больше стал интересовать тот интерна
циональный ходовой репертуар, который он будет петь за границей. Недостатки европейских сцен, отданных на эксплоатацию антрепренерам, шаблон
[1)] Заимствуем из книжки В. Л. Теляковского «Мой сослуживец Шаляпин».
Моск. театр «Эрмитаж».
«Золотая девятка».
европейских оперных постановок, декораций, костюмов и мизансцен его не беспокоили как когда-то.
Как художник и особенно как новатор оперного театра, Федор Иванович остановился в своем развитии. В операх он иногда стал переигрывать,
в частности в «Севильском цирюльнике». Его царь Борис со временем измельчал в масштабах и в сцене галлюцинаций уже появился налет театрального мелодраматизма, пришедший на смену былому трагическому пафосу величайшего напряжения.
Федор Иванович все был занят выгодными гастролями и всякими поездками, интерес которых все больше перемещался в другую плоскость
Все это я впервые остро и больно почувствовал встретившись с Шаляпиным летом 1908 г. в Париже и проведя у него два вечера. И впослед
ствии — и во время войны и во время первой и второй революции — я не раз возвращался к этим мыслям и чувствам.
В разговорах Федор Иванович постепенно стал сдавать и несмотря на то, что увидел много стран, разных людей, разную природу — стал становиться однообразней и невосприимчивей по сравнению с тем, чем был в конце XIX и в первое десяти
летие XX века. Потом он начал окружать себя серенькими людьми, завел около себя каких-то не то друзей, не то шутов.
Со временем Федор Иванович стал занят все больше заработком денег и выгодным их помеще
нием, говорил и переписывался с импрессарио, старался удачно приобрести выгодные вещи, дома и имения, в которых не предполагал жить.
План новой постановки «Фауста», о котором он так фантастически увлекательно бредил первые годы поступления в императорские театры, так никогда и не осуществился. Он возвращался к нему после второй революции, увлеченно говорил, но все это было уже не то.
Не выдержав выпавшей на его долю славы и не вынеся сказочных соблазнов, открывшихся перед ним, гениальный художник со временем окончательно уступил место общепризнанному гастролеру с тяжелой всемирной славой».
К. ФАМАРИН.
Слева направо:Жихарева — Анна,
Половикова — баронесса Инна,Межинский — Кратт.